Буало-Нарсежак - Разгадка шарады — человек. Полное собрание сочинений. Том 4

— Поменьше?..

Она передернула плечами. Лоб остановился и огляделся вокруг. Машины стояли даже на тротуарах. Спешащая толпа вынуждала их идти не задерживаясь.

— Но не могу же я сделать вам предложение прямо на улице?! — сказал Лоб, желая всем своим видом показать, как он шокирован.

Зина рассмеялась. Она смеялась все громче и громче.

— Зина!.. На нас смотрят люди.

Она смеялась до слез.

— Зина, да вы плачете!

— Оставьте меня!

Лоб растерялся и просто не знал, что же ему делать. Он предложил Зине носовой платок.

— Странный вы человек, Эрве, — пробормотала она, и ее голос звучал уже тверже. — А вот и ресторан.

Они вошли, и Зина исчезла в коридоре, ведущем к туалетам. Потрясенного Лоба донимали вопросы. Его подозрения находили подтверждение. Януш наверняка находился в Ницце и никогда не позволит сестре уехать. Отсюда и такой своеобразный спазм отчаяния. Слова в меню танцевали у него перед глазами… Кальмары… фрикандо… Аппетит совершенно пропал. Этот обед, от которого он ждал так много, не удался. Стоило ему остаться с Зиной наедине, и, как правило, надежды не оправдывались. Зина вернулась и села, предлагая его глазам гладкое, непроницаемое лицо. У нее вдруг разгорелся аппетит. Теперь она была способна улыбаться и шутить, сполна наслаждаться вкусом розового прованского вина, и Лоб уже не решался вернуться вспять и напомнить ей, к примеру, про сделанное ей предложение. Он также не мог рассказать Зине о проведенном расследовании. Словом, он ни о чем не мог вести разговор и только через силу подавал реплики, сознавая, что он никудышный собеседник и ей остается лишь сожалеть о том, что она приняла его приглашение. Тем не менее за десертом он робко попытался взять ее за руку.

— Зина!

Порою достаточно чуть понизить голос, поддаться волнению, и атмосфера интимности восстанавливается, беседа вновь обретает соответствующую тональность. Но Зина от него уже ускользнула. Она глянула на часы.

— Я покажу вам свою квартиру… Ну, словом, квартиру, которую мне преподнесли!

Невозможно было уловить, посмеивалась ли она, а если да, то над кем именно. Улица Моцарта находилась в двух шагах от ресторана. Они поднялись в лифте на пятый этаж.

— Консьержки нет? — поинтересовался Лоб.

— Нет.

— Входи кто хочет?

— Конечно.

Зина рылась в сумочке, отыскивая ключи. Лоб оттолкнул двустворчатую дверь лифта, помогая ей выйти. Но створка была на пружине и, автоматически захлопываясь, стукнула ее по локтю, так что Зина выронила сумочку. Из нее выпали пудреница, губная помада, документы…

— Я становлюсь все более неловким, — проворчал Лоб. — Прошу прощения.

Зина протянула ему ключи от квартиры.

— Открывайте.

Он повернул ключ английского замка, подстерегая щелчок.

— Как неосмотрительно с вашей стороны! — заметил он. — Лучше бы вы запирали дверь на два оборота.

Убедившись, что все собрала с полу, Зина выпрямилась.

— А я всегда запираю на два.

— Только не на сей раз. И вот вам доказательство…

Он слегка надавил ключом, и собачка замка поддалась. Дверь приоткрылась.

— А между тем я твердо знаю…

Лоб перешагнул порог.

— Нет! — закричала Зина. — Эрве, прошу вас… не входите!

— Почему? Значит, там кто-то есть?

И тихо добавил:

— Он там?

Лифт внезапно стал опускаться, вызванный с нижнего этажа. Зина следила за кабиной и с растерянным видом прижимала сумочку к груди.

— Он здесь, не так ли? — допытывался Лоб.

— Кто «он»?

— Как будто бы вы не знаете сами.

Лоб распахнул входную дверь во всю ширь.

— Эрве! — в крик кричала за его спиной Зина. — Если только вы войдете…

Он вошел… В крошечной прихожей никого. В комнате тоже никого. Лоб раздвинул занавеску в гардеробной. Ничего, кроме чемоданов и коробок. Оставалась кухня! Зина стояла на лестничной площадке, не шевелясь. Только рука, с которой свисала сумочка, медленно, судорожно распрямилась. Лоб, сжавшись в комок — так ему не хватало воздуха, — опустил кулак, оглянулся на Зину и отшвырнул кухонную дверь так, что она стукнулась о стену. Никого! Никого и в ванной комнате. Он медленно вернулся на исходное место, едва зацепившись взглядом за диван, книжный шкаф, большую лампу на комоде, две-три картины на стенах, белый плащ, брошенный на кресло. Ах! Шкаф!..

— Итак, — сказала Зина, — чего же вы ждете?

Он пересек комнату и взялся за его ручку.

— Нет… Какой смысл?.. — бормотал Лоб. Приступ гнева шел у него на убыль… Ноги дрожали.