Буало-Нарсежак - Разгадка шарады — человек. Полное собрание сочинений. Том 4

Лоб поостерегся записать мысль, хотя она и неотвязно его преследовала по пути в Италию, — мысль о том, что он полностью заблуждался в чувствах, владевших Зиной. Он как дурак втемяшил себе в голову, что у нее были любовники, ненавидел мужчину, который ее якобы преследовал, хотел занять его место, стереть с лица земли и даже верил в то, что выиграл партию. А на поверку никакой партии… Зина неизменно пребывала в гордом одиночестве. Клан Маковски! Брат и сестра, несущие свой крест, — вечно одинокие, изгои общества, безмолвно пожирающие друг друга и презирающие других!.. Лоб терзался ревностью. Но унижение, испытываемое им теперь, оказалось еще нестерпимее. Сколько душевных мук, решений, так на него не похожих, шагов, не свойственных его характеру! И все это впустую. Впустую! Почему она его не осадила? Не дала ему отпора?.. Потому, что сочла недостойным откровенных признаний. Потому, что он ее вовсе не интересовал. Лоб чувствовал себя смертельно оскорбленным и дал себе зарок докопаться до сути этой тайны, отказывая кому бы то ни было в праве себя презирать. После всего, что он сделал…

Он презрительно ухмылялся, разглядывая в зеркале заднего вида свое мрачное лицо со следами переутомления… «Всего, что он сделал». Не смешно! Вот уже и готов требовать от Зины благодарности — он, кто терпеть не мог такого рода сладеньких чувств. Как будто бы кому-либо даны права на другого! Но, в таком случае, почему же Зина бросилась к нему в объятия? Потому что боялась. Глупец! По-твоему, если женщина позволяет себя обнять, можешь смело считать, что она тебя любит? Что ж, поищи, не осталось ли следов однажды проявленной нежности! Правда заключается в том, что с того момента, как ты прижал Зину к себе, она стала для тебя желанной. Вся твоя психология первого ученика, засидевшегося в холостяках, неутомимого книжного червя — сплошная фикция. Хочешь, чтобы она стала твоей? Так и скажи. Ты всего лишь обманутый в своих надеждах и разъяренный самец. И, в сущности, вовсе не против, что вместо любовника у нее обнаружился брат. Если она не принадлежит тебе, то пускай не принадлежит никому? Так, что ли?.. И ты разбиваешься в лепешку лишь потому, что все еще питаешь надежду ее смягчить! Защитник вдов и сирот!

Лоб нескончаемо, слой за слоем, сдирал с себя шкуру. Под одним слоем обнаруживался другой. Никогда не очистить ему свою совесть!

По приезде в Милан он был бы не прочь, чтобы его вытолкали за дверь полицейского участка. А вместо этого его приняли весьма любезно. И поскольку он, по своему обыкновению, подготовил точную формулировку запрашиваемой справки, поскольку, сам того не желая, хорошо себя подавал — с какой-то важностью и официальностью, неизменно производившими впечатление на чиновников, — там, не откладывая в долгий ящик, приступили к розыскам. В полицейских архивах документы не пропадают.

Отчет о нападении на Зину незамедлительно извлекли и, отряхнув от архивной пыли, предъявили Лобу. Он был расплывчатым и не содержал ничего такого, чего Лобу не было бы известно. Но, поскольку с тех пор было арестовано несколько асов по ночным грабежам, Лоб попросил разрешения взглянуть на карточки с их приметами. Сославшись на комиссара Бонатти, он утверждал, что, возможно, и узнает виновного по фото. Несколько часов спустя в Центральном бюро по розыску ему предъявили четыре фотоснимка. Лоб помнил лицо Януша и, главное, его взгляд. Ни один из четырех мужчин не оказался Янушем. И тем не менее этот опыт навел Лоба на мысль: Бонатти наверняка сумеет раздобыть фото Януша, поскольку еще до отправки в сумасшедший дом он подвергался аресту. С помощью этой фотографии, расспрашивая местных лавочников, возможно, удастся узнать: а не был ли замечен в Антрево и его окрестностях мужчина схожей внешности? Лоб распрощался, на всякий случай описав полицейским весьма приблизительные приметы Януша, а также сообщив им все известные ему сведения о Зинином брате.

Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуться в Ниццу. Он отправил телеграмму Мари-Анн, извещая о своем приезде, так как предпочитал разобраться с ней в сложившейся ситуации еще до встречи с Зиной, и через агентство по найму забронировал себе комнату в Ницце. Он не привык так подолгу сидеть за рулем и, прибыв к утру на фабрику, чувствовал себя совершенно разбитым. Мари-Анн находилась в служебном кабинете — на совещании с иностранными представителями, по словам секретарши. Но Лобу не пришлось долго дожидаться.