Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

— С гораздо большим успехом, мистер Ившем! Отпадает поправка на эмоции, и теперь вы уже способны вспомнить события и факты как таковые, вне их субъективной интерпретации.

Ившем недоверчиво хмурился.

— Конечно, понадобится какой-то исходный пункт, — тем же негромким и ровным голосом продолжал мистер Кин. — Как правило, это версия. У вас ведь наверняка есть какая-нибудь версия? Например, у вас, сэр Ричард?

Конуэй задумчиво сдвинул брови.

— Вообще-то есть, конечно, — неуверенно начал он. — Мы думали… да, мы все думали, что в этом деле должна быть замешана… женщина. Обычно ведь как бывает — или женщина, или деньги, так ведь? Ну, с деньгами никаких осложнений быть не могло, с этим у Дерека было все в порядке. Вот и выходит — что же тогда?

Мистер Саттертуэйт вздрогнул. Он немного подался вперед, чтобы вставить в разговор и собственную реплику, но вдруг разглядел наверху, на галерее, неподвижную женскую фигуру. Женщина застыла в неудобной позе, стоя на коленях и прижавшись к перилам, так что заметить ее можно было лишь с того места, где сидел мистер Саттертуэйт. Она явно прислушивалась к их разговору и была так неподвижна, что мистер Саттертуэйт подумал: а не мерещится ли ему все это?

Однако старинный узор на парче ее платья не оставлял сомнений: то была Элинор Портал.

И тут все события этой ночи как бы встали на свои места: мистер Кин был здесь отнюдь не случайным гостем — скорее актером, чей выход на сцену неминуемо должен был последовать за известной репликой… Да, в большой ройстонской зале разыгрывалась драма, ничуть не менее животрепещущая оттого, что одного из актеров уже нет в живых. А в том, что Дерек Кейпел играл в этой пьесе далеко не последнюю роль, мистер Саттертуэйт был глубоко убежден.

И — опять-таки внезапно — на него сошло озарение. Мистер Кин — вот кто все это устроил! Это он ставит пьесу, он раздает актерам текст. Он, находясь в самой сердцевине тайны, дергает за веревочки и приводит марионеток в движение. Он знает все — даже о той несчастной, что застыла сейчас наверху, прижавшись к перилам галереи. Да, он знает все!

Мистер Саттертуэйт из своего уютного кресла с интересом следил за развитием сюжета. Мистер Кин водил кукол, спокойно и умело дергая за нужные веревочки.

— Женщина? — задумчиво проговорил он. — Что ж, это возможно. А за ужином не было разговора о какой-нибудь женщине?

— В том-то и дело, что был! — воскликнул Ившем. — Он ведь объявил нам о своей помолвке, вот в чем весь ужас! Такой был окрыленный… Сказал, правда, что официальное объявление делать еще рано, но вполне определенно намекнул, что намерен вскоре сбросить шкуру старого холостяка.

— Мы, конечно, сразу догадались, кто она, — сказал Конуэй. — Марджори Дилк. Славная была девушка.

Настал, по-видимому, черед мистера Кина высказаться, но он молчал, и его молчание казалось отчего-то многозначительным, будто он подвергал сомнению услышанное. В конце концов Конуэй не выдержал затянувшейся паузы.

— Тогда кто же это мог быть? А, Ившем?

— Не знаю, — медленно заговорил Ившем. — Так… Как же он тогда выразился? Вроде бы хочет сбросить холостяцкую шкуру… но не имеет права назвать имя невесты без ее позволения… а позволить она пока не может. Еще, помню, говорил, что ему невероятно повезло. И что пусть его лучшие друзья знают, что через год в это же самое время он уже будет счастливым супругом. Мы, конечно, решили, что это Марджори. Они ведь дружили, часто встречались.

— Вот только… — начал Конуэй и осекся.

— Что «только», Дик?

— Я хочу сказать, странно все-таки: ведь будь это Марджори, тогда почему сразу не объявить о помолвке? С чего бы это им скрываться? Нет, скорее уж его избранница была женщина замужняя — скажем, разводилась в тот момент с супругом или только что овдовела.

— Да, верно, — кивнул Ившем. — В таком случае о помолвке напрямик не объявишь. И еще, я вот сейчас начинаю припоминать, и выходит, что в последнее время они с Марджори особенно и не виделись. За год до этого — да. А тогда я, помню, еще удивлялся: с чего это они друг к другу охладели?

— Любопытно, — заметил мистер Кин.

— Да-да! Можно было подумать, что кто-то встал между ними.

— Другая женщина, — задумчиво произнес Конуэй.

— Нет, ей-богу, — продолжал Ившем. — Дерек в тот вечер разошелся прямо-таки до неприличия — шумел, веселился. Будто пьян был от счастья. И в то же время — мне трудно это выразить, но — держался он как-то… вызывающе, что ли.