Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

А гроссмейстер Саваронов исчез.

— Что все это значит? — недоумевая, спросил я.

— Это значит, что из двух предположений я выбрал неверное. Я вам говорил, что любой мог занять место Сони Давиловой, поскольку дядя не видел ее с малых лет?

— Да.

— То же самое касается и дяди. Изобразить его не так уж и сложно.

— О чем вы?

— Саваронов, видимо, действительно умер во время революции. И тот субъект, который выдавал себя за великого мученика, которого страдания настолько изменили, что близкие друзья едва узнали его, и который получил огромное состояние…

— Кто же это?

— Номер Четыре. Неудивительно, что он так перепугался, когда Соня призналась ему, что случайно подслушала, как он с кем-то говорил о Большой Четверке. И вот результат — он снова выскользнул из моих рук. Понял, что рано или поздно я нападу на правильный след, и тогда ему не поздоровится. Он отослал слугу с каким-то пустяковым поручением, чтобы отвлечь внимание полиции, усыпил хлороформом девушку и покинул этот дом, прихватив, по всей вероятности, все ценные бумаги, оставленные в наследство Саваронову благодарной вдовой сахарного заводчика.

— Но кто же, в таком случае, пытался его убить?

— Да никто не пытался. Умереть должен был Уилсон.

— Но почему?

— Дорогой Гастингс, Саваронов считался номером два в шахматном мире. А наш гениальный Номер Четыре не знаком даже с азами шахматной игры. Поэтому вполне естественно, что он приложил максимум усилий, чтобы матч не состоялся. Когда же ему это не удалось, судьба Уилсона была предрешена. Никто не должен был догадаться, что «Саваронов» даже не умеет правильно передвигать фигуры. Уилсон любил испанскую партию, и он решил играть ее. Номер Четыре приговорил его к смерти на третьем ходу, так как следующий ход уже предполагал множество вариантов, и предугадать следующий ход противника чрезвычайно сложно.

— Но позвольте, Пуаро, — настаивал я. — Выходит, мы имеем дело с ненормальным? Я готов в качестве варианта принять вашу версию, возможно, вы даже правы, но убить человека просто так, чтобы сыграть роль до конца, — это уж чересчур. Гораздо проще и безопаснее было все-таки не соглашаться. Он мог сказать, что врач запретил ему волноваться, или изобразить из себя затворника.

Пуаро в задумчивости поморщил лоб.

— Естественно, Гастингс, были и другие варианты, но этот — самый надежный. Избавиться от человека — и все пойдет своим чередом. Как ни выбирай, это самое надежное средство. Представьте себя на месте Номера Четвертого. Вот он садится за столик. Не сомневаюсь, что он побывал не на одном шахматном турнире и знал, как себя вести, как играть роль великого шахматиста. Он садится и делает вид, что обдумывает различные варианты, а сам втайне ликует. Он уверен, что двух ходов, которые он выучил, будет вполне достаточно. Кроме того, я думаю, он был очень горд оригинальностью своего замысла. Уилсон сам выбрал время своей казни — третий ход. Да, Гастингс, теперь я начинаю понимать нашего лицедея, его психологию.

Я пожал плечами.

— Возможно, вы и правы, но какой разумный человек станет подвергать себя риску — если его можно избежать.

— Риску? — переспросил Пуаро. — Но где вы видите риск? Разве Джепп смог бы решить этот шахматный ребус? Нет! Тысячу раз нет! Если бы Номер Четыре смог предусмотреть одну маленькую деталь, не было бы вообще никакого риска.

— И какую же? — заинтригованно спросил я, хотя заранее знал ответ.

— Он не учел, что этим делом займется сам Эркюль Пуаро.

У Пуаро было много положительных качеств, но скромность к их числу не относилась.

Была середина января. Обычная зимняя погода для Лондона — грязь и слякоть. Мы сидели с Пуаро в креслах, наслаждаясь теплом весело потрескивавшего камина. Неожиданно я почувствовал на себе его взгляд.

— О чем это вы сейчас думаете? — спросил я.

— Я вспомнил, друг мой, когда вы в середине лета приехали в Лондон, вы сказали мне, что останетесь в Лондоне только на два месяца.

— Неужели так сказал? — смущенно спросил я. — Я ничего такого не помню.

Лицо Пуаро просветлело.

— Да, вы это говорили. И что же заставило вас изменить свои планы?

— Черт возьми, Пуаро, — сердито буркнул я. — Я не собираюсь оставлять вас один на один с этой ужасной компанией — «Бандой Четырех».

Пуаро посмотрел на меня с нежностью.

— Я так и думал. Вы преданный друг, Гастингс. Вы задержались, чтобы помочь мне. Большое спасибо, но ваша жена Синдерелла, ваша маленькая Золушка [59] Синдерелла (Золушка) — героиня народной сказки, наиболее известной в версии французского писателя, поэта и критика Шарля Перро (1628–1703). , как вы ее называете, что скажет она?