Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

— Ничего неожиданного не будет, — сказала Найоми. В ее тоне чудился какой-то не вполне понятный для мистера Саттертуэйта смысл. Она обернулась — и вдруг одарила его ослепительной улыбкой. — Мистер Саттертуэйт, если захочет, может ехать обратно в моей машине!

Только сейчас он понял, до какой крайности простиралось ее отчаяние.

— Что ж, мне пора, — засуетился мистер Кин.

— Куда же он? — пробормотал мистер Саттертуэйт, растерянно глядя ему вслед.

— Вероятно, туда, откуда пришел, — каким-то странным тоном ответила Найоми.

— Но… Но там же ничего нет, — сказал мистер Саттертуэйт, ибо мистер Кин направлялся к тому самому месту у обрыва, где они недавно его увидели. — Вы же сами говорили, что это Конец Света!..

Он вернул ей альбом.

— Это очень здорово, — сказал он. — Вам удалось ухватить самую суть. Только — гм-м… Только почему вы изобразили его в маскарадном костюме?

Их глаза на секунду встретились.

— Я так его вижу, — сказала Найоми Карлтон-Смит.

Мистер Саттертуэйт так до конца и не понимал, что заставляет его ездить к Денменам. То были люди не его круга. Они не принадлежали ни к высшему свету, ни к артистической элите — словом, самые заурядные обыватели. Мистер Саттертуэйт познакомился с ними в Биарицце [213]и принял их приглашение. Приехав в гости, он тут же смертельно заскучал, однако вскоре почему-то приехал опять и вот теперь едет снова.

Почему? — спрашивал он себя двадцать первого июня, выезжая из Лондона на своем «роллс-ройсе».

Джону Денмену, человеку солидному и в деловом мире весьма уважаемому, было около сорока. Ничто не сближало его с мистером Саттертуэйтом — ни общество, в котором они общались, ни, тем более, взгляды на жизнь. В сфере своей деятельности он, пожалуй, был весьма неординарным человеком, однако вне ее был малоинтересен и начисто лишен воображения.

«Зачем я туда еду?» — опять спросил себя мистер Саттертуэйт, и единственный пришедший на ум ответ показался ему столь туманным и незначительным, что он почти не удостоил его вниманием. Ответ этот заключался всего-навсего в следующем: его заинтересовала одна из комнат большого добротного дома Денменов, а именно гостиная миссис Денмен.

Нельзя сказать, чтобы она выражала индивидуальность своей хозяйки. Точнее, насколько мистер Саттертуэйт мог судить, у этой женщины не было индивидуальности. Ему вообще до сих пор не встречались лица, до такой степени лишенные какого бы то ни было выражения. Он знал, что по происхождению она русская. В начале Первой мировой Джон Денмен оказался в России, воевал вместе с русскими, после революции едва успел унести ноги, привез с собой в Англию русскую беженку, оставшуюся без гроша, и, невзирая на недовольство родни, таки женился на ней.

Комната миссис Денмен сама по себе была ничем не примечательна. Она была обставлена крепкой, добротной мебелью стиля «хепплуайт» [214]и подошла бы скорее мужчине, чем женщине. Лишь один предмет в ней решительно не соответствовал остальной обстановке: китайская лаковая ширма с росписью, выполненной в кремовых и розоватых тонах. Таким экспонатом мог бы гордиться любой музей. То была поистине редкостная вещь, мечта коллекционера.

Здесь, на сугубо английском фоне, она казалась совершенно не* местной. Ей бы служить главным украшением комнаты, в которой все прочие детали дополняли бы ее и перекликались бы с ней. И, однако же, мистер Саттертуэйт не мог упрекнуть Денменов в отсутствии вкуса* все остальное в доме было продумано до мелочей, все прекрасно сочеталось между собой.

Мистер Саттертуэйт тряхнул головой. Этот, казалось бы, пустяк почему-то не давал ему покоя. Именно он, и ничто другое, по-видимому, и заставлял мистера Саттертуэйта снова и снова возвращаться в этот дом. Может, эта китайская ширма в английской гостиной — всего лишь женская прихоть? Однако, вспоминая миссис Денмен, флегматичную женщину с несколько резковатыми чертами лица, правильно и без малейшего акцента говорящую по-английски, мистер Саттертуэйт никак не мог связать ее образ с подобными капризами.

Машина наконец подкатила к дому, и мистер Саттертуэйт выбрался из нее, все еще размышляя о загадке китайской ширмы. Дом Денменов назывался «Эшмид» и занимал около пяти акров Мелтонской пустоши, что милях в тридцати от Лондона, на высоте около пятисот футов [215]над уровнем моря. В этих краях оседают люди преимущественно солидные и респектабельные.