Агата Кристи: Тайна лорда Листердейла. Подвиги Геракла. Сборник рассказов

— Но я не понимаю, Квентин же никуда не уезжал…

— Это мы еще обсудим, мама. Но сначала выслушай меня и постарайся не перебивать… Это был Квентин, и в то же время не Квентин, понимаешь?

Миссис Сен-Винсент совершенно ничего не понимала, и он пустился в объяснения:

— Вне всякого сомнения, это был Квентин, но это был не наш Квентин. Это был настоящий Квентин.

— Руперт!

— Погоди, я еще не все рассказал. «Вы Квентин, не так ли?» И старик ответил: «Совершенно верно, сэр, он самый. Чем могу быть полезен?» И тут я понял, что это не наш слуга. Я задал несколько вопросов и окончательно в этом убедился. Старикан, конечно, даже не сообразил, что я его прощупываю. Сказал, что действительно был у лорда Листердейла, ушел на пенсию и получил этот домик как раз в то время, когда лорд Листердейл уехал в Африку. А значит, что получается? Получается, что наш молчун — самозванец, и Квентина он изображает неспроста. Моя версия такова: он приехал в Лондон как раз в тот вечер, когда пропал Листердейл. Стал набиваться к лорду Листердейлу в дворецкие, а затем убил его и спрятал тело за панелями. Дом-то старый, и — будь уверена — тут обязательно должен быть тайник…

— Опять ты за свое, — резко оборвала его миссис Сен-Винсент. — Я просто не могу этого больше слышать. Ради чего он стал бы убивать мистера Листердейла — вот что я хочу от тебя услышать. Если же он действительно это сделал — во что я категорически отказываюсь верить, — то какие причины толкнули его на такой шаг?

— Ты права, — признал Руперт, — мотив — очень важная штука. Но я уже произвел расследование. У лорда Листердейла было много домов. За эти два дня мне удалось выяснить, что практически все эти дома в последние полтора года были сданы людям, находящимся примерно в том же финансовом положении, что и мы. Сдавались практически за номинальную плату — и с условием, что слуги должны оставаться в доме. Что давало возможность Квентину — то есть этому самозванцу — служить в этих домах некоторое время в качестве дворецкого. Все это наводит на мысль, что в одном из домов есть тайник, в котором находятся драгоценности или ценные бумаги, припрятанные лордом Листердейлом. Но вся эта шайка не знала, в каком именно. Впрочем, возможно, этот лже-Квентин действует в одиночку. Это…

Миссис Сен-Винсент оборвала его:

— Руперт! Помолчи хоть минутку. У меня от тебя голова идет кругом. Ну что за чушь ты несешь: шайка, бумаги, драгоценности…

— Есть и другая версия, — бодро продолжил Руперт. — Этот Квентин мог затаить злобу на лорда Листердейла, который чем-то ему насолил. Настоящий дворецкий поведал мне историю о некоем Самуэле Лоу, он был садовником, примерно такого же роста и сложения, как и сам Квентин. Так вот у него был зуб на Листердейла.

Миссис Сен-Винсент вздрогнула.

«Не считался с другими людьми». Эти слова вдруг всплыли в ее памяти, во всей их нелицеприятности. Слова, не означающие ничего конкретного, но что может за ними скрываться?

Погрузившись в тяжкие мысли, она почти не слушала Руперта. А тот ей что-то сказал и вышел из комнаты.

И тут она словно очнулась. Куда он пошел? Что собирается делать? Она не уловила смысл его последних слов. А что, если он пошел за полицией? В таком случае…

Она порывисто поднялась и позвонила. Как обычно, Квентин тут же явился.

— Вы звонили, мадам?

— Да. Входите, пожалуйста, и закройте дверь.

Дворецкий повиновался. Миссис Сен-Винсент некоторое время молчала и пытливо на него смотрела.

Она думала: «Он был добр ко мне — никто не знает, насколько добр. Дети никогда этого не поймут. Конечно же, то что говорил Руперт абсолютно нелепо, но вдруг… вдруг в этом что-то есть? Кто знает, где тут правда, а где вымысел. И все же я должна ему сказать! — в благодарность за его доброту!»

Покраснев от волнения, миссис Сен-Винсент заговорила срывающимся голосом:

— Квентин, мистер Руперт только что вернулся. Он был в Кингс Чевиот — или, вернее, в деревне, которая там неподалеку…

Она замолчала, отметив, как он вдруг вздрогнул, — она застала его врасплох.

— Он видел там кое-кого, — продолжала она, выделив последние слова, и в голове ее мелькнуло:

«Теперь он будет начеку. Я предупредила его».

После мгновенного замешательства Квентин снова принял свой обычный невозмутимый вид, но его глаза остро и внимательно смотрели ей прямо в лицо, в них было что-то такое, чего она до сих пор не замечала. Это были глаза мужчины, а не слуги.

Некоторое время помолчав, он произнес: