Уильям Коллинз - Армадэль. Том 1

Прошло еще немного времени, и Мидуинтер сделал новую попытку подняться. На этот раз он зажег свечу без особых затруднений и взял перо.

Теперь, с первой же попытки, у него как будто все пошло хорошо. Неожиданная легкость и выразительность в изложении удивляли его. Заподозрив, что тут что-то не так, он поднялся из-за стола, смочил голову и лицо водой, вернулся к столу и начал читать то, что он написал. Язык был почти непонятен — незаконченные фразы, слова не на месте, каждая строка отражала протест утомленного мозга против безжалостной воли, вынуждавшей его действовать…

Мидуинтер разорвал листок, точно так же, как он поступил со многими листками до этого, и, сдавшись наконец в неравной борьбе, положил утомленную голову на подушку. Почти в тот же момент им овладело полное изнеможение, и, не успев загасить свечу, он уснул.

Его разбудил шум у дверей. Солнечный свет врывался в комнату, свеча догорела, слуга ждал за дверью с письмом в руке, полученным с утренней почтой.

— Я осмелился разбудить вас, сэр, — сказал слуга, когда Мидуинтер отворил дверь, — потому что на этом письме написано «весьма срочное», и я думал, что, может быть, это письмо очень для вас важно.

Мидуинтер поблагодарил его и взглянул на письмо. Оно было важно: почерк был мистера Брока.

Мидуинтер повременил, чтобы собраться с мыслями. Разорванные бумаги на полу напомнили ему в одно мгновение, в каком положении он находился. Он опять запер дверь, боясь, чтобы Аллэн не встал ранее обыкновенного и не пришел его расспрашивать. Потом, вяло и как бы без интереса к тому, что ректор мог писать ему теперь, он распечатал письмо мистера Брока и прочел:

"Вторник.

Любезный Мидуинтер.

Иногда лучше сообщать прямо дурные новости в нескольких словах. Я сообщу мои новости тотчас, в одной фразе. Мои все усилия оказались напрасными: эта женщина ускользнула от меня.

Это несчастье — потому что это иначе назвать нельзя — случилось вчера (в понедельник). В двенадцатом часу пополудни дело, которое привело меня в Лондон, принудило отправиться в Доктор-Коммонс и оставить моего слугу Роберта наблюдать за домом напротив нашего до моего возвращения. Через полтора часа после моего ухода он приметил, что к двери дома подъехал пустой кэб. Сначала явились чемоданы и мешки, потом сама женщина в том самом платье, в каком я ее видел в первый раз. Наняв заранее кэб, Роберт поехал за ней к северо-западной железной дороге, видел, как она прошла в кассу за билетом, не выпускал ее из виду до тех пор, пока она вышла на платформу, и там, в толпе и суматохе отправления большого поезда, он потерял ее. Я должен отдать ему справедливость и сказать, что он тотчас же нашелся, как поступить в этом непредвиденном случае. Вместо того чтобы понапрасну терять время и отыскивать ее на платформе, он осмотрел все вагоны и решительно утверждает, что не видел ее ни в одном. Он уверяет в то же время, что его поиски, сделанные от двух часов, когда он потерял ее из виду, до десяти минут третьего, когда поезд отправился, были, конечно, весьма неполны при такой суматохе. Но это последнее обстоятельство, по моему мнению, почти ничего не значит. Я так твердо уверен, что эта женщина не уехала с этим поездом, как если бы осматривал все вагоны сам, и я не сомневаюсь, что и вы Совершенно согласны со мной.

Вы теперь знаете, какое случилось несчастье. Не будем терять ни времени, ни слов на сожаления. Зло совершилось, и мы с вами должны найти способ поправить его.

О, что я уже сделал со своей стороны, можно рассказать в двух словах. Все прежние колебания относительно того, чтобы доверить это дело посторонним людям, прекратились с той минуты, как я узнал эту новость от Роберта. Я тотчас воротился в Сити и передал все дело моим поверенным. Совещание было продолжительное, и, когда я вышел из конторы, час почты уже прошел, а то я написал бы вам вчера, а не сегодня. Мое свидание со стряпчими было не очень утешительно. Они прямо объявили мне, что будет очень трудно найти потерянный след, но обещали употребить все силы, и мы решили, как надо повести это дело, не придя к согласию только по одному пункту. Я должен срочно рассказать вам, в чем состоит это несогласие, потому что, пока дела удерживают меня вдали от Торп-Эмброза, вы единственный человек, на которого я могу положиться, чтобы проверить, верны ли мои убеждения.

Стряпчие держатся мнения, что эта женщина с самого начала знала, что я наблюдаю за нею, и следовательно, нечего бояться, что она поторопится сама явиться в Торп-Эмброз, что, какой вред ни замышляла бы она сделать, сначала сделает его через других и что единственный благоразумный способ действия для друзей Аллэна — ждать, что покажут им события. Мое мнение диаметрально противоположно этому. После того что случилось на железной дороге, я не могу опровергать, что эта женщина, должно быть, узнала, что я наблюдаю за нею, но она не имела причины предполагать, что ей не удалось обмануть меня, и я твердо убежден, что в ней достанет смелости захватить нас врасплох и приобрести доверие Аллэна, прежде чем мы приготовимся помешать ей. Вы, и только вы, пока дела задерживают меня в Лондоне, можете решить, прав я или ошибаюсь, и вы можете сделать это вот каким образом. Удостоверьтесь тотчас, не приехала ли с понедельника в Торп-Эмброз или в окрестности его какая-нибудь посторонняя женщина. Если приехала (в провинции никто не ускользнет от внимания), воспользуйтесь первым случаем увидеть ее и приметьте, похожа она или нет на женщину, приметы которой я опишу для вас. Вы можете положиться на мою аккуратность. Я видел эту женщину без вуали несколько раз и в последний раз — в зрительную трубу.