Уильям Коллинз - Армадэль. Том 2

Он опять встал с таким же настроением, как сел, и подошёл к шкапу.

— Я испытываю какую-то лихорадочную жажду, — сказал он. — Может быть, утолить её поможет чашка чаю.

Он раскрыл заварной чайник и отсыпал обычную малую порцию чая не так бережливо, как обычно.

«Даже руки отказывают мне сегодня!» — подумал он, собирая просыпанный чай и бережливо всыпая его в чайник.

В эту прекрасную летнюю погоду огонь был разведён только в кухне. Бэшуд сошёл вниз за кипятком с чайником в руке.

В кухне никого не было, кроме хозяйки. Она принадлежала к числу тех многочисленных английских матрон, путь которых в этом мире был тернист и которые доставляли себе печальное удовольствие, когда им представлялся случай рассматривать исцарапанную и кровоточащую ногу других людей одного материального положения с ними. Её единственный порок был не очень серьёзный — любопытство, и между многими добродетелями, перевешивавшими этот порок, было её необыкновенное уважение к Бэшуду, как к жильцу, который аккуратно платил за квартиру и образ жизни вёл очень тихий, а обращение с нею было вежливое много лет сряду.

— Что вам угодно, сэр? — спросила хозяйка. — Кипятку? Никогда не бывало, чтоб вода кипела именно в это время. Сейчас она вам нужна? И огонь-то не горит порядком! Подождите, я подкину полена два, если вы потерпите. Боже, Боже! Вы извините меня, сэр, если я скажу, что у вас сегодня очень болезненный вид!

Напряжение, испытанное сегодня Бэшудом, начало сказываться. Та отрешённость, которая проявилась на станции, опять появилась на его лице и в разговоре, когда он поставил чайник на кухонный стол и сел.

— У меня неприятности, — сказал он спокойно, — и думаю, что их теперь мне труднее переносить, чем прежде.

— Уж и не говорите! — застонала хозяйка. — Я готова лечь в гроб хоть сейчас. Вы слишком одиноки, сэр. Когда появляются неприятности, сэр, приносит облегчение, хотя и не всегда очень сильное, когда разделишь их с другим. Если бы ваша супруга была теперь жива, какое утешение нашли бы у неё, не правда ли?

Выражение страдания пробежало по лицу Бэшуда. Хозяйка невольно напомнила ему несчастье его супружеской жизни. Он был вынужден удовлетворить её любопытство насчёт своих семейных дел, сказав ей, что он вдовец и что его семейная жизнь сложилась несчастливо, но более он ничего ей не сообщал. Печальную историю, которую Бэшуд рассказал Мидуинтеру о пьянице-жене, закончившей жизнь в доме умалишённых, он не хотел поверять болтливой женщине, которая разнесла бы по всему дому.

— Я всегда говорю моему мужу, сэр, когда он начинает расстраиваться, — продолжала хозяйка, хлопоча около чайника: «Что ты делал бы теперь, Сэм, без меня?» Когда печаль его не проходит (сейчас закипит, мистер Бэшуд), он говорит: «Елисавета, я не могу делать ничего». Когда же огорчение проходит, он говорит: «Попробую сходить в кабак». Ах! У меня ведь есть тоже неприятности! Человек, имеющий взрослых сыновей и дочерей, шатается по кабакам! Я не припомню, сэр, были ли у вас сыновья и дочери. Кажется, вы говорили, что у вас были. Дочери, ведь… ах, да! Они все умерли.

— У меня была только одна дочь, — терпеливо возразил Бэшуд. — Только одна, и она умерла, прежде чем ей минул год.

— Только одна? — повторила сострадательная хозяйка. — Сейчас закипит, пожалуйте мне чайник. Только одна! Ах! Когда один ребёнок, тогда ещё тяжелее. Вы, кажется, сказали только один?

С минуту Бэшуд смотрел на хозяйку помутившимися глазами и не отвечал ей. Напомнив невольно о жене, которая обесславила его, эта женщина теперь также невольно вызвала неприятное воспоминание о сыне, который разорил его и бросил. В первый раз с тех пор, как он рассказывал свою историю Мидуинтеру при первом свидании с ним в большом доме, его мысли опять обратились к горькому разочарованию и несчастью прошлого. Опять он вспомнил о прошлом, когда поручился за своего сына и когда бесчестный поступок сына принудил его продать всё, что он имел, чтоб заплатить штраф.

— У меня есть сын, — сказал он, приметив, что хозяйка смотрит на него с безмолвным сожалением. — Я сделал что мог, чтоб помочь ему иметь в свете успех, но он очень дурно поступил со мною.

— Неужели? — воскликнула хозяйка, по-видимому, с большим участием. — Поступил дурно с вами и разбил отцовское сердце. Ах! Он за это поплатится рано или поздно. Не сомневайтесь! Где он теперь и чем он занимается, сэр?

Этот вопрос был почти такой же, как и тот, который задал Мидуинтер, когда Бэшуд описал ему свою жизнь. Бэшуд ответил на него почти точно такими же словами, как тогда: