Уильям Коллинз - Армадэль. Том 2

Бессознательно, не испытывая ничего, кроме желания задобрить Педгифта, он вынул грязный старый изорванный бумажник и старался дрожащими пальцами раскрыть его на столе.

— Спрячьте ваш бумажник, — сказал Педгифт-старший. — Люди побогаче вас пробовали прибегать к этому аргументу и убедились, что есть стряпчие (не в театре), которых подкупить нельзя. Я не хочу вмешиваться в это дело при теперешних обстоятельствах. Если вы желаете знать почему, я сообщу вам, что мисс Гуильт перестала интересовать меня с того дня, как я перестал быть стряпчим мистера Армадэля. У меня могут быть и другие причины, кроме этой, о которых не считаю нужным упоминать. Причины, приведённой мною, совершенно достаточно. Идите своей дорогой и берите всю ответственность на себя. Вы можете решиться приблизиться к когтям мисс Гуильт и остаться неоцарапанным. Время это покажет. А пока желаю вам всего наилучшего и, признаюсь, к моему стыду, что я до нынешнего дня не знал, какой вы герой.

На этот раз Бэшуд почувствовал жало. Не говоря более ни слова убеждения или просьбы, не сказав даже «прощайте», он пошёл к двери, тихо отворил её и вышел из комнаты.

Страшное выражение его лица и внезапный молчаливый уход не прошли незамеченными для Педгифта-старшего.

— Бэшуд кончит дурно, — сказал стряпчий, собирая свои бумаги и возвращаясь к прерванной работе.

Перемена выражения лица Бэшуда, сделавшегося угрюмым и замкнутым, была так ему несвойственна, что это даже заметили Педгифт-младший и клерки, когда Бэшуд проходил через контору. Привыкнув насмехаться над стариком, они обратили в смешную сторону эту заметную перемену в нём. Безразличный к безжалостным насмешкам, которыми его осыпали со всех сторон, Бэшуд остановился напротив Педгифта-младшего и, внимательно посмотрев ему в лицо, спросил спокойно и вполголоса, как человек, думающий вслух:

— Желал бы я знать, захотите ли вы помочь мне?

— Откройте сейчас же счёт, — сказал Педгифт-младший клеркам, — на имя мистера Бэшуда. Поставьте стул для мистера Бэшуда, а возле скамеечку на случай, если она понадобится ему. Дайте мне атласной бумаги и коробочку стальных перьев записывать дело мистера Бэшуда и тотчас уведомите моего отца, что я оставляю его и сам открываю контору под покровительством мистера Бэшуда. Садитесь, сэр, пожалуйста, садитесь и откровенно выражайте ваши чувства.

По-прежнему оставаясь глухим к насмешкам, предметом которых он стал, Бэшуд ждал, когда шутки Педгифта-младшего истощатся, а потом тихо пошёл.

— Мне следовало знать, — сказал он так же рассеянно, как прежде, — что он весь в отца; он и на моём смертном одре будет насмехаться надо мною.

Бэшуд остановился на минуту у дверей, машинально гладя шляпу рукою, и вышел на улицу.

Яркое солнце ударило ему в глаза, стук проезжающих экипажей испугал его. Он повернул в боковую улицу и закрыл глаза рукой.

«Лучше пойду я домой, — подумал он, — запрусь и буду думать об этом».

Он нанимал квартиру в небольшом доме, в бедном квартале. Он тихо поднялся наверх. Единственная маленькая комнатка, занимаемая им, буквально терзала его, куда бы он ни повернулся, безмолвными воспоминаниями о мисс Гуильт. На камине стояли цветы, которые она дарила ему в разное время, все давно увядшие и все тщательно сохраняемые на постаменте из китайского фарфора, под стеклянным колпаком. На стене висела грубо раскрашенная гравюра, портрет на стекле, потому что в нём что-то напоминало ему лицо мисс Гуильт'. В его нескладной, старой красного дерева шкатулке лежали немногие письма мисс Гуильт, короткие и повелительные, написанные к нему в то время, когда он подсматривал и подслушивал в Торп-Эмброзе, чтобы угодить ей. Повернувшись спиной к своим реликвиям, он уныло сел на диван, заменявший ему постель; над ним висел щегольской голубой галстук, который он купил, потому что она сказала ему, что любит яркие цвета, и который у него не хватило смелости надеть ни разу, хотя он вынимал его каждое утро с намерением надеть. Обычно спокойный в своих поступках, обычно сдержанный в разговоре, он теперь схватил галстук, как будто это было живое существо, которое могло чувствовать, и с ругательством швырнул его в другой конец комнаты.

Время пролетало, и хотя его решимость помешать браку мисс Гуильт не поколебалась, он по-прежнему был далёк от того, чтоб найти способ, который мог бы привести его к цели. Чем более Бэшуд думал об этом, тем мрачнее казались ему перспективы в будущем.