Артур Конан Дойл: История жилички под вуалью

— Из-за ее здоровья, мистер Холмс. Вроде она очень худеет. И что-то страшное у ней на душе. Кричит: «Убийство! Убийство!» А один раз слышу, она кричит: «Ты бессердечный зверь! Ты чудовище!» Дело было ночью, и кричала она на весь дом, меня прямо в дрожь бросило. Вот я утром к ней пошла, миссис Рондер, говорю, если у вас какая тяжесть на душе, так есть священники, говорю, и есть полиция. Не одни, так другие вам помогут. А она говорит: «Бога ради, не надо полиции, и никакой священник не может изменить прошлое. И однако, говорит, у меня полегчало бы на душе, если бы кто-нибудь узнал правду, пока я не умерла». «Что ж, говорю, коли вам не надо таких, кому по чину положено, так есть один сыщик, про него все знают,» — прошу прощенья, мистер Холмс. А она так за это и ухватилась. «Вот, говорит, кто мне нужен. И как я сама раньше не додумалась. Приведите его ко мне, миссис Меррилоу, а если не захочет пойти, скажите ему, что я жена Рондера, который в цирке показывал диких зверей. И еще назовите такое место — Аббас Парва». Вот видите, она так и написала: Аббас Парва. «Если он такой человек, как я думаю, говорит, он сразу ко мне придет».

— И она не ошиблась, — заметил Холмс. — Очень хорошо, миссис Меррилоу. Я хотел бы немного потолковать с доктором Уотсоном. Это займет у нас время до обеда. К трем часам ждите нас у себя в Брикстоне.

Едва наша посетительница вперевалку прошлепала за дверь — никак иначе не определишь способ передвижения миссис Меррилоу, — Шерлок Холмс молнией метнулся к груде толстых тетрадей в углу. Несколько минут слышался только шелест перелистываемых страниц и наконец довольный возглас: он нашел то, что искал. Он был так взбудоражен, что даже не встал, так и сидел на полу, скрестив ноги, словно какой-то странный Будда, среди раскиданных тетрадей, и одна раскрыта на коленях.

— Тогда этот случай встревожил меня, Уотсон. Вот доказательство — мои пометки на полях. Признаюсь, я ничего не мог понять. И однако был уверен, что следователь ошибался. Вы не помните трагедию в Аббас Парва?

— Нет, Холмс.

— А ведь вы тогда были со мной. Но, конечно, мои впечатления были очень поверхностные, не на что было опереться, и никто не обратился ко мне за содействием. Может быть, хотите просмотреть мои заметки?

— Вы не перескажете мне суть?

— Ничего нет проще. Пока я рассказываю, вы, наверно, все вспомните. Рондер был владелец бродячего цирка. Он слыл в свое время одним из знаменитейших дрессировщиков, соперничал с Вумбелом и Сэнджером. Однако известно, что он стал выпивать, и ко времени той страшной трагедии он и его представления покатились под уклон. Цирк остановился на ночлег в Аббас Парва, деревушке в графстве Беркшир, там и разыгрался этот ужас. Остановились они там на полпути в Уимблдон, просто стали лагерем, не созывая зрителей, деревушка так мала, что выступление не окупилось бы.

Среди четвероногих актеров был великолепный североафриканский лев по кличке Король Сахары. Обычно Рондер и его жена во время представлений входили к нему в клетку. Посмотрите, вот фотография этого зрелища, на ней видно, что Рондер был огромный, похожий на борова детина, а жена его — женщина поразительной красоты. На следствии о смерти говорилось, что по некоторым признакам лев был опасен, но, как всегда бывает, привычка порождает небрежность, и вот — эта трагедия.

Обычно либо сам Рондер, либо его жена кормили льва по ночам. Иногда шел кто-то один, иногда оба, но больше никому это делать не позволяли, уверенные, что, раз зверь получает пищу из их рук, он относится к ним как к благодетелям и никогда не причинит вреда. В ту ночь, семь лет назад, они пошли ко льву оба, и кончилось это ужасной трагедией, подробности которой так и остались неясны.

По-видимому, около полуночи весь лагерь переполошили львиный рык и отчаянные вопли женщины. Все конюхи и employes* выскочили с фонарями из своих палаток, и при этом свете глазам их представилось ужасающее зрелище. Рондер лежал ничком шагах в двенадцати от открытой клетки, голова его была разбита, на затылке глубокие раны — следы львиных когтей. А у самой двери клетки лежала на спине миссис Рондер, зверь навалился на нее и свирепо рычал. Он так изодрал когтями ее лицо, что думали, ей не выжить. Несколько человек из цирка во главе с силачом Леонардо и клоуном Григсом шестами отогнали льва, он прыгнул обратно в клетку, и ее заперли. Как он очутился на свободе — загадка. Предположили, что супруги собирались войти в клетку, но, когда ее отворили, зверь на них набросился. Больше в показаниях свидетелей не было ничего существенного, только вот одно: когда миссис Рондер несли к фургону, где жили супруги, она в бреду, в страшных мученьях все кричала: «Трус! Трус!» Показания она смогла дать лишь через полгода, но следствие надлежащим порядком пришло к очевидному заключению, что смерть Рондера — результат несчастного случая.