Дик Фрэнсис - 1998, Скачка тринадцати

Найти другую такую же работу? Легко сказать! Хороших конюшен, где требовался бы главный жокей, не так-то много. Дэви Рокмен впервые осознал, что Цыган Джо действительно ни с того ни с сего решил понизить его, Дэви, в должности, и ощутил первый прилив убийственной ненависти.

- А как же я? - агрессивно спросил Найджел Тейп.

- Как раньше, - лаконично ответил тренер.

- Что, подбирать крошки? Это несправедливо!

Цыган Джо пожал плечами.

- Жизнь вообще штука несправедливая. Ты разве не замечал?

Древнее чутье Цыгана Джо не подвело. Его расчет оправдался самым блестящим образом. Дело шло к лету, а Рыжик Милбрук и лошади Цыгана Джо взаимно заводили друг друга на скаковой дорожке и выигрывали приз за призом. Не успевали заглохнуть овации по поводу одной победы, как тут же подходила очередь новой. Владельцы лошадей были в экстазе; конюшня Цыгана Джо каждый день пополнялась новыми питомцами. К августу, когда наступил разгар нового десятимесячного сезона стипль-чеза, тренеру пришлось снять множество новых денников. Рыжик, беззаботно посвистывая, мчался от успеха к успеху. Миновала осень. Казалось, Рыжик просто не способен проигрывать. Он возглавлял список ведущих жокеев.

Родители смирились с его профессией «продажной женщины» и даже повсюду хвастались своим замечательным сыном, но старшие незамужние сестры Рыжика завидовали его славе. Он по-прежнему жил в фамильном особняке в Лондоне. Утонченная матушка Рыжика не любила сельской местности и не желала бороться с плесенью в каком-нибудь старом деревенском коттедже. Рыжик мирился с ее лондонским комфортом, поскольку рассчитывал купить себе дом на свои деньги. Это не значит, что он собирался поселиться бок о бок с Цыганом Джо. Жокей и тренер по-прежнему оставались настолько же чужими друг другу, как и до своего знакомства в Сэндауне. Но возникшая между ними таинственная связь никуда не делась. Они по-прежнему заговорщически улыбались друг другу - но никогда не выпивали вместе.

Рыжик Милбрук - дружелюбный, простодушный, открытый и щедрый - мало общался с прочими жокеями, которые относились к его блестящему таланту с легким ужасом. Он беспечно игнорировал злобу, горящую в глазах Дэви Рокмена и Найджела Тейпа, во всем подражавшего своему приятелю. «Ведь благодаря тому, что лошадей в конюшне прибавилось, Дэви Рокмен по-прежнему участвует во многих скачках, - наивно рассуждал Рыжик. - Конечно, сливки снимает не он, и в газетах о нем теперь пишут редко… Но ведь я же не виноват, что Цыган Джо выделил меня и предоставил мне такие возможности!»

Рыжик не понимал, что больше всего Рока бесил полный крах собственной личной жизни. А сам Рок не понимал, что женщин отпугивает прежде всего его постоянное брюзжание. К Рыжику впервые в его жизни начали клеиться девицы. Рыжика это только забавляло. И его беззаботная улыбка только сильнее разжигала ярость поверженного соперника.

В декабре Дэви Рокмен упал с лошади и повредил себе ногу. Рыжик Милбрук прислал ему письмо с выражением сочувствия. Рок счел письмо оскорблением и не ответил.

Рыжик Милбрук оставлял машину на улице, рядом с лондонским домом своих родителей. Отсюда он и выезжал в те дни, когда направлялся на скачки. Обычно он сворачивал на север, на шоссе, которое, миновав высокую чугунную ограду, выводило на лужайки Гайд-парка. Дорожки, купы вечнозеленых кустарников, скамеечки для усталых пешеходов. На шоссе было несколько светофоров: чтобы пешеходы могли беспрепятственно через него переходить, а машины - сворачивать направо. И Рыжик частенько попадал на красный свет. Он терпеливо дожидался зеленого сигнала, слушая музыку по радио.

Однажды в декабре, в пятницу утром, пока Рыжик, мурлыкая себе под нос, дожидался зеленого света, к машине подошел человек и постучал в окно со стороны пассажирского сиденья. Одет он был как турист, и в руке у него была большая схема Лондона, в которую он выразительно тыкал пальцем.

Рыжик Милбрук нажал на кнопку и любезно открыл окно - оно опускалось с помощью электропривода. Турист предупредительно просунул схему в окно машины.

- Простите, - сказал турист, - скажите, пожалуйста, как пройти к Бэкингемскому дворцу?

Рыжик мельком отметил, что человек говорит с иностранным акцентом. Француз, наверное… Жокей наклонился к схеме.

- Идите через… - начал он.

И тут Эмиль Жак Гирланд его застрелил.

По правде говоря, убивать Эмилю нравилось.

Он гордился тем, что умеет уложить свою жертву так быстро и чисто, что та даже испугаться не успеет. Если бы Эмилю довелось увидеть расширенные от страха глаза или услышать отчаянные мольбы о пощаде, он счел бы это крупным провалом в своей работе. Возможно, кое-кто из киллеров наслаждается ужасом жертвы. Но Эмиль был добр. По меркам убийцы, конечно.