Лори Кинг - Ученица Холмса

Я смотрела, пытаясь понять смысл хаотичного движения. Через трубу в днище нагруженные пыльцой пчелы попадали в улей и через нее же вылетали, избавившись от груза. Труба меньшего размера вверху, вероятно, сделана для вентиляции.

– Видите матку? – спросил мистер Холмс.

– Она здесь? Интересно, найду ли я ее.

Я знала, что матка – самая большая пчела в улье, но все же мне потребовалось довольно много времени, чтобы узнать ее среди двух сотен сыновей и дочерей. Наконец я ее нашла и удивилась, как это мне не удалось сразу ее разглядеть. В два раза больше остальных пчел, она казалась представительницей другой расы. Я задала хозяину несколько вопросов – не боятся ли они света, было ли потомство таким же стабильным, как в обыкновенных ульях, – и он задвинул панель, провожая меня в сад. Ведь меня, как я запоздало вспомнила, не интересовали пчелы.

За французским окном мне открылось пространство, выложенное каменными плитами и защищенное от ветра с одной стороны стеклянной теплицей, пристроенной к стене кухни, и старой каменной оградой с двух других. Терраса была нагрета до такой степени, что воздух над ней колебался, w я почувствовала облегчение, когда мы спустились ниже, под сень медно-красного бука, где стояло несколько уютных деревянных стульев. Я выбрала стул, с которого открывался вид на Ла-Манш и маленький сад, разбитый чуть ниже дома. Мне были видны опрятные ульи среди деревьев, и пчелы, обрабатывающие едва распустившиеся цветы. Защебетала птичка. Из-за ограды послышались два мужских голоса, постепенно удалившиеся. С кухни едва доносился негромкий звон посуды. На горизонте появилась маленькая рыбацкая лодка, которая потихоньку плыла в нашем направлении.

Внезапно я осознала, что мне, как гостю, надо бы начать разговор. Я поставила свой холодный чай на стол и повернулась к хозяину дома.

– Вы сделали это своими руками? – спросила я, показывая на сад.

Он иронично улыбнулся, то ли из-за ноток сомнения, прозвучавших в моем голосе, то ли уловив в моем вопросе обычную дань приличиям, – точно сказать не могу.

– Нет, это все миссис Хадсон со старым Уиллом Томпсоном, который был когда-то садовником в этом поместье. Когда я впервые приехал сюда, я заинтересовался садоводством, но с моей работой это плохо сочеталось. Я бы возвращался каждый раз после многодневного отсутствия к засохшим грядкам или к зарослям ежевики. Но миссис Хадсон находит в этом удовольствие, надо же заниматься чем-то еще, кроме как заставлять меня есть ее стряпню. Для меня же это просто хорошее место, где можно посидеть и спокойно поразмышлять. Кроме того, сад кормит моих пчел, ведь большинство цветов выбрано с учетом качества получаемого с них меда.

– Очень приятное место. Оно напоминает мне наш сад, в котором я играла, когда была совсем маленькой.

– Расскажите мне о себе, мисс Рассел.

Я послушно начала было излагать свою незамысловатую биографию, но какая-то легкая тень невнимания с его стороны меня остановила. Я усмехнулась.

– Почему бы вам самому не рассказать обо мне, мистер Холмс?

– Так... похоже, это вызов?

В его глазах сверкнула искорка интереса.

– Точно.

– Очень хорошо, но с двумя условиями. Во-первых, вы простите издержки моего старого перегруженного интеллекта, который порядком поизносился и заржавел без долгих тренировок. Жизнь с миссис Хадсон и Уиллом – не лучший шлифовальный камень для острого ума.

– Не думаю, что ваш ум так уж сильно заржавел, но принимаю это условие. Каково же другое?

– Что вы таким же образом расскажете обо мне, когда я закончу.

– Ладно, я попробую, даже если придется стать объектом ваших насмешек. – В итоге мне явно не удалось этого избежать.

– Прекрасно. – Он потер руки, и внезапно я почувствовала, как на мне сосредоточился пытливый взгляд ученого. – Передо мной некая Мэри Рассел, названная так в честь своей бабушки по отцовской линии.

На мгновение я опешила, но, догадавшись, откуда ветер дует, дотронулась до старинного медальона с инициалами М.М.Р., который проглядывал в распахнутом вороте моей рубашки. Я кивнула.

– Ей, вероятно, шестнадцать? Или пятнадцать? Да, пятнадцать лет, но несмотря на молодость и на то, что она не учится в школе, она собирается сдавать вступительные экзамены в университет.

Я ощупала книгу в своем кармане и вновь кивнула.

– Она, очевидно, левша, и один из ее родителей – еврей, наверное, мать. Да, определенно мать. И она умеет читать и писать на иврите. В настоящее время она ростом на четыре дюйма ниже, чем ее отец, ведь это его костюм? Ну как? – спросил он, явно довольный собой.