Марджори Эллингем - Кошелек предателя

Однако Суперинтендант остудил ее пыл.

— Нет, мисс… леди Аманда. Все будет в порядке, — уверенно сказал он. — Я не хочу мешать обеду у мистера Обри. Если мне от вас что-то понадобится, я знаю, где вас можно найти.

— Вы придете позже, Хатч, — Обри заговорил впервые после возвращения из гостиной, и Кэмпион, окинув его беглым взглядом, понял, что тот раздосадован создавшейся ситуацией. Для Обри подобное было так необычно, что Кэмпион заметил это и сохранил в памяти. Обычно свойственное ему великолепное равнодушие производило впечатление. Обри, в свою очередь, поймал его взгляд и, очевидно, понял, что невольно выказал слабость. Он как-то вымученно улыбнулся Кэмпиону и смущенно пробормотал:

— Это нелепо, но я волнуюсь из-за моих проклятых обязанностей хозяина дома. Иной раз приходится делать какие-то совершенно немыслимые вещи. — Его полнейшая искренность обезоруживала не меньше, чем вновь проявившаяся застенчивость. Во всяком случае Ли не изменил своих намерений. Кэмпион увидел, что теперь он одинок, беззащитен и целиком во власти Хатча.

Если бы кто-то мог за него вступиться и прикрыть его собой, то эту беспомощность удалось бы утаить, но остаться один на один с Суперинтендантом, который за пять минут выведет его на чистую воду, было, и правда, страшно. На его лице проступила прежняя тревога, и, отвернувшись от Обри, Пайн ободряюще положил ему руку на плечо.

— Я пойду с вами, — предложил он, — я-то почему не могу, Супер? — В его вопросе прозвучала воинственная нота. Хатч пристально посмотрел на Кэмпиона своими ясными глазами. Кэмпион напрягся и встретил его взгляд без содрогания, и у него просто гора свалилась с плеч, когда полицейский пожал плечами.

— Как хотите, — проворчал он, — нам пора. Я полагаю, что Главный Констебль вот-вот будет там, и мы не можем заставлять его ждать.

Он пошел вперед, и они двинулись за ним. Пайн по-прежнему держал руку на плече у Кэмпиона.

Когда он проходил мимо Аманды, она поглядела на него и подмигнула. Это был мгновенный жест, ее лицо оставалось спокойным, и он усомнился, да подмигивала ли она вообще. В эту минуту Обри взял ее под руку и повел в гостиную.

Трое мужчин вышли на улицу. Ночь казалась какой-то призрачной, таинственной. Месяц выступил из-за облаков и неторопливо плыл в вышине, его острые рога вонзались в небо, но туман все сгущался, и шедший впереди Суперинтендант походил на чудовищный памятник себе — в холодном свете виднелись только его голова и плечи. Они миновали подъездную дорогу, под ногами у них скрипел гравий, из окружавшего их тумана то тут, то там выступали другие здания — некоторые из них, квадратные и современные, высились в некотором отдалении на противоположной стороне.

Пайн покачал головой.

— Нельзя отрицать, что мы всем обязаны Обри, — заметил он, немного запыхавшись, потому что они двигались в очень быстром темпе.

— За семь лет он превратил это место из музея в настоящий мозговой центр. Здесь, на этих двенадцати акрах ведется более важная работа, чем где-либо еще в стране. У него огромные планы. Мне такие люди раньше не встречались. Я до сих пор под впечатлением.

Кэмпион почти не слушал его, но сам по себе дружелюбный и деловой голос Пайна очень ободрял. Он гадал и прикидывал, давно ли он знает этого человека и можно ли считать его своим другом. Нелепо думать, но они вполне могли быть деловыми партнерами, школьными товарищами или коллегами.

Они прошли через железные ворота, свернули на старую, узкую дорожку, выложенную тонкими прямоугольными плитами, и наконец приблизились к входу, у которого Кэмпион в последний раз видел Энскомба. Напротив, у тротуара стояло несколько машин. Их окликнул еле различимый в тумане полицейский.

Пока Хатч разговаривал с ним, Кэмпион внимательно следил за Пайном. Толстяк как-то неожиданно притих. Он стоял на дорожке, разглядывая высокие каменные столбы, белевшие в лунном свете.

— Любопытно? — шепнул он Кэмпиону, и в сказанном им угадывался не только вопрос, но и более глубокий подтекст.

Кэмпион посмотрел на столб и не увидел ничего, кроме геральдического свинцового орла на вершине. Это был обычный декоративный элемент, но слишком миниатюрный и ничем особо не примечательный.

— Мило, — вежливо отозвался он и отвернулся. Свет был обманчивым, но у него создалось впечатление, будто в ясных, круглых глазах Пайна что-то мелькнуло. В это время подчиненный Суперинтенданта подошел к ним, и маленькая процессия двинулась в темный сад. Уже войдя в ворота, Кэмпион вновь оглянулся. В поле его зрения оказался угол столба, и на его гладкой поверхности он увидел нечто, не замеченное им прежде. У него отчаянно забилось сердце, и все его существо опять охватила старая, темная тревога, смешанная с отчаянием и пугающим любопытством, и сдавила, как удавка. В углублении, в тени, отброшенной от угла, четко вырисовывался номер. Номер пятнадцать.