Дороти Девис - Тень предателя

— Я вас понимаю, — нерешительно ответила Джанет. Ей вдруг пришла в голову пугающая мысль, что все, кто был у них сегодня, в глазах полиции становятся подозреваемыми в убийстве Питера. Дрожь пробежала по ее телу. — Я никого не собиралась приглашать. Луиза Стейнберг, жена помощника Питера, мы хорошие друзья, так вот Луиза позвонила мне еще до приезда мужа и сказала, что у нее с Бобом соберутся друзья, всего несколько человек. Я знала, что Питер приедет уставшим и поэтому предложила, чтобы все приехали к нам.

— Кто пригласил этих друзей?

— Видимо, Боб. Это сотрудники лаборатории.

— Все, кто здесь был?

— Все, я полагаю… кроме Эрика.

Маркс ждал, что она скажет дальше.

— Его, должно быть, пригласила Луиза. Он друг их семьи. Но учился в школе вместе с Питером, однако Эрик Мазер не ученый.

Маркс пытался понять значение этого разъяснения. Так по кусочкам он получал информацию о Мазере. Возможно, потому, что, как сказала жена Бредли, он не ученый. Как-то надо было объяснить его присутствие.

Теперь молчала Джанет, ожидая вопросов.

— У доктора Бредли, когда он вечером вышел из дома, была с собой крупная сумма денег? — Он переменил тему опроса, чтобы посмотреть, как она воспримет передышку. Но в Джанет ничего не изменилось.

— Думаю, у него были какие-то деньги, возможно, даже немалые, — ответила она. — Он не любил пользоваться чеками.

— А когда вы впервые узнали о фильме, привезенном вашим мужем?

— Я о нем узнала еще из «Таймс», а когда муж вернулся, то, едва войдя в дом, сказал мне о пленке. Она была как бы частью программы обмена, которым Питер так гордился и дорожил. Он предполагал, что вначале американцам придется долго вкладывать деньги в эту программу и больше, чем остальным странам. В работах Питера нет ничего секретного, понимаете?

Маркс кивнул.

— Но я недостаточно осведомлена, чтобы рассказывать вам об этом. Боб Стейнберг больше сможет сказать вам… или Анна…

— Нет, пожалуйста, говорите. Я хочу знать, как отнесся ваш муж к тому материалу, который получил.

— Насколько я понимаю, русские, связанные с этим экспериментом, искали что-то в этой области. А потом кому-то в голову пришла мысль, что в фильме русских может быть что-то такое, что дополнит работы Питера. Шведские физики ведь тоже этим занимаются, и еще кто-то в Калифорнии. Все они тоже получили от русских этот фильм. Русские его умело распропагандировали.

— Когда, миссис Бредли, было решено посмотреть фильм? Прямо сегодня вечером?

— О, я точно не знаю, — сказала Джанет после короткого раздумья. — Я узнала об этом после ужина, когда Анна и студенты мыли посуду в кухне. Они всегда это делают, а я убирала ее в буфет. В это время Питер и спросил меня, не возражаю ли я, если он на часок сходит в лабораторию. Он обычно не спрашивает мена, если хочет уйти, но сегодня он только что приехал… — Она снова попыталась извинить мужа, словно опасалась, что Маркс заподозрит, что между супругами Бредли не все было ладно. — Я хочу сказать, что мы давно женаты, и я научилась угадывать моменты, когда им овладевает идея, и он готов тут же осуществить ее или же выбросить вон из головы.

— Любой, кто знал его, тоже угадывал эти моменты, не так ли? — Когда Джанет утвердительно кивнула, Маркс продолжил:

— Вы должны помочь мне представить все с указанием времени, составить как бы расписание всех действий и событий, и еще скажите, каким маршрутом обычно ходил ваш муж? Как я понял, он ходил пешком в университет?

— Да, независимо от погоды. После звонка Боба Стейнберга сегодня вечером я вспомнила, что Питер мог зайти в церковь Святого Джона. Он часто это делал. Но он заходил не молиться. Просто ему нравилась темнота готического храма. А Афины слишком солнечный яркий город. Я даже не знаю, видел ли он что-нибудь там… — Чувствовалось, что Джанет была на грани срыва. — Он хотел, чтобы я поехала с ним в Грецию.

— Почему же вы не поехали?

— Мне показалось, что это так дорого стоит, и на такой короткий срок, даже меньше чем неделя. К тому же мне нужно было остаться здесь. Во всяком случае, я так думала… Мой альбом казался мне таким важным в этот момент.

— «Дитя и город»?

Джанет кивнула.

— У вас есть дети, миссис Бредли?

— У нас был сын. Он умер.

— Простите, что я спросил.

Плечи Джанет поникли, она закрыла руками лицо. — О, Господи! Как могло это случиться? Как вынести это?

Маркс посмотрел на Перерро. Тот с карандашом и блокнотом в руках застыл как автомат. Захрипели часы, и как только Маркс снова заговорил, они пробили двенадцать.