Анна Бауэрова - Смерть и семь немых свидетелей

— Так в чем дело, Эмила? — бросил он дружески и начал приближаться к ней.

— Сядь к Тщеславию, — показала она на кикимору напротив себя. — На цоколь. Он достаточно широкий.

— Зачем мне садиться к Тщеславию, когда я могу подсесть к Эмиле? — игриво ответил Гакл и сделал еще два шага. Потом вдруг замер, словно уперся в стену.

— Боже! — воскликнул он удивленно, не в силах отвести взгляда от направленного на него пистолета. — Ты его стащила у Квазимодо! Слушай, тебя ждут большие неприятности.

— Сядь на цоколь, — повторила она, — и начнем разговор. Не тяни время.

Гакл послушался, сел на самый край и оказался точно напротив нее. Их разделяли почти четыре метра.

— Боже, — повторил он, — с каким отчаянием искал Квасан свой кольт!

— Это не кольт, — уточнила Эмила, не спуская глаз с Гакла, — а автоматический пистолет калибра шесть тридцать пять. Если попытаешься броситься на меня, застрелю. Совершенно спокойно, верь мне.

— Себе не навреди, девочка, — произнес он с ухмылкой.

— Стрелять я умею, — продолжала она, игнорируя его реплику. — Не знаю, если Мария… короче, в студенческие годы в Свазарме я получила права на вождение всего, что имеет колеса, несколько раз летала на планере, а также стреляла. Даже диплом есть с каких-то соревнований.

— Да, ты такой тип. — Он презрительно хмыкнул. — Летала, стреляла, а Мария писала за тебя курсовые и даже диплом.

— За меня она ничего не писала, только помогала. А вот тебе…

— Что мне? — Он прищурил глаза.

— За тебя Мария написала «Реку» — всю, от начала до конца. А потом подарила ее тебе — из непонятной, глупой, рабской и великой любви. Вы с ней скорее всего даже не ожидали, что книга будет пользоваться таким большим успехом. Вас это, наверное, удивило так же, как и всех нас. Кто мог предвидеть такой восторг, такое восхищение? Ты пил славу большими глотками, раздувался от гордости, как та кикимора, под которой сидишь. Мария радовалась за тебя, верила, безумная, что теперь, когда она таким образом доказала свою любовь, ты принадлежишь ей навсегда. Но ты — и навсегда?! Ты же не можешь быть постоянным ни в чем и ни с кем.

— Почему я должен это выслушивать? — Гакл прервал ее в ярости. Лицо его побагровело, он попытался встать, но сразу же сел, потому что Эмила вытянула вперед руку с пистолетом.

— Ни в чем и ни с кем, — повторила она громче. — Ни в учебе, ни в работе, ни с женой, ни с любовницей. Главная ошибка Марии в том, что она решила связать свою жизнь с тобой. А когда поняла, что может потерять тебя, от отчаяния стала угрожать. Несчастная, до чего она докатилась! Опустилась до шантажа! Нормальный человек… — Эмила подняла руку, и Гакл занял прежнюю позу. — Не вертись! Не хочу тебя дырявить, но буду вынуждена! Нормальный человек, — продолжила она, — сделал бы какой-то выбор. Или, чтобы избежать разоблачения и скандала, остался с Марией, хотя это и трусливый поступок. Или расстался с ней и мужественно пережил скандал, которого не удалось бы избежать. Потому что Мария была из тех, кто или любит, или ненавидит, а она стала бы мстить. Но на такие поступки способен нормальный человек. Это не для тебя.

— Почему… — он захрипел и стал откашливаться, — почему не для меня?

— Потому что ты этого не перенес бы. Всю жизнь ты был неудачником. И ничтожеством. Но всю жизнь вынашивал грандиозные планы. Блестящие идеи, прекрасные намерения! Я талантлив, я совершенен, увидите все, на что я способен! Но тебя нигде не могли долго выдержать, отовсюду гнали. И вдруг повезло! Пришла слава. Неожиданно. Ведь «Река» — далеко не эпохальное произведение, но по каким-то таинственным законам приобрела необычайную популярность. Твое имя стало известным. Ты быстро забыл, что в этом нет твоей заслуги. И вдруг — она захотела все сразу забрать! Опозорить тебя, вернуть даже не в обыденность, где ты был раньше, а бросить гораздо ниже, в пекло позора, насмешек, безысходности… Оттуда ты уже никогда бы не выбрался. Поэтому ты ее и убил. Из-за болезненного тщеславия.

— Хочешь сделать из меня ненормального? — Он коротко хохотнул. — Мало нам Дарека…

— Конечно, это ненормальное, порочное тщеславие, — кивнула она. — Другой переживал бы позор, может быть, не менее тяжело, но потом сумел бы взять себя в руки и занялся чем-нибудь, далеким от искусства. Стал бы работником сберкассы, жилищного кооператива, туристического бюро, планетария, общества садоводов и огородников. Просто начал все снова и, главное, в другой области. Может быть — как знать, — и с большим успехом. Но этого не можешь сделать ты, Рудольф Гакл. Ты должен быть звездой и сиять во что бы то ни стало. Ты обязательно хочешь выделяться и, чтобы не очутиться среди таких заурядных людей, как, скажем, я, ты предпочел стать убийцей. Даже двойным. Ни с места! — крикнула Эмила и соскочила с колен ангела.