Джон Макдональд - Вне закона

Он едва уловил смысл следующей фразы Рене: мешало отчаянно колотившееся сердце. Что-то насчет ожидания, насчет того, что если им придется ждать всю ночь, то тогда, будет приказ или нет, они развлекутся с цыпочкой по очереди. Надо повременить, пока она проснется, чтобы объяснить ей, что от нее требуется. А теперь лучше сыграть на нее в карты.

Невидимая рука ослабла — Кирби облегченно вздохнул.

Рауль пожал плечами, зевнул и сказал, что он согласен. Раз уж Рене проиграл все свои наличные деньги, а заняться чем-то необходимо, они, так и быть, сыграют еще раз — на цыпочку, разделив ее на ставки.

Глаза Кирби наконец перестали слезиться после обидной экзекуции. Но ему казалось, что кончик носа стал величиной с бисквит.

Матросы пересели за кофейный столик и достали колоду карт. Тасуя карты, Рене взглянул на пленника и спросил:

— Как тебе удалось связать нас, парень?

— Мне помогли, — неопределенно ответил Кирби.

— Ясное дело. Какой-то газ?

— Что-то вроде того.

— Босс очень этим заинтересована. Она хотела, чтобы ты ей все рассказал.

— Сдавай, — сказал Рауль.

В наступившей тишине падающие на столик карты издавали слабый шуршащий звук. Что-то подсказывало Кирби, что часы по-прежнему должны находиться в правом кармане взятых на прокат брюк. Он чуть переместился в кресле, наклонил тело вправо и провел связанным локтем по карману. Под материей он ощутил округлую форму часов. Ему показалось даже, что он слышит звяканье цепочки о металл крышки.

— Э, только не умничай! — сказал Рене, встрепенувшись.

— У меня все тело затекло, — сказал Кирби смиренно.

Рауль перешел на грубый диалект африканских портовых городов.

Много Кирби по-прежнему не понимал, но общий смысл доходил до него. Не обращай внимания на этого жалкого клерка. Он слишком слаб, напуган и беспомощен, чтобы бояться новых осложнений.

Да, беспомощность, думал Кирби, — это самое ужасное. Чудесные часы могли бы находиться в миле отсюда, разницы никакой. Беспомощность давила на него, притупляла мысли, отнимала способность сосредоточиться на поисках какого-нибудь выхода. Кирби нисколько не сомневался что, заполучив его, Карла уже не выпустит добычу из своих хищных лап. Не поможет ни объявленный полицейский розыск, ни шум, поднятый вокруг всего этого дела. Она найдет деньги, чтобы прекратились розыски и утих шум. В любую минуту ему грозит оказаться на «Глорианне», где стеречь его уже будет команда из пяти человек — его и трех потерявших всякую надежду женщин. Вполне вероятно, что в эту самую минуту Бонни Ли, лишившаяся всей своей дерзости, рассказывает Карле о таинственной власти, о полученных им по наследству часах. Скоро они вернутся, отнимут часы, а затем, тихо, аккуратно проломят головы всем, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к этой тайне, и привязав каждому по камню на шею, сбросят их где-нибудь в открытом море.

Предчувствие неизбежности поражения отнимало все силы, столь необходимые для сопротивления, как отнимает их безнадежно смертельная болезнь. Только гордость еще взывала к продолжению борьбы. Настало время, подумал Кирби, когда я должен стать таким, каким меня хотел видеть дядюшка Омар, каким надеялся видеть. Или же постыдно капитулировать.

Он спросил себя, по-прежнему ли на месте «Санбим», оставленный у подъезда к дому. Естественно предположить, что его не тронули. Для Карлы Бонни Ли новое неизвестное в ее уравнениях. Но, чувствовал он, Карла необыкновенно быстро умеет приспосабливаться к неожиданным переменам обстоятельств. А тому, что он успел посвятить Бонни Ли во все детали дядюшкиного наследства, следует только радоваться. Так ей легче бороться с Карлой. Надо думать, у Бонни Ли хватит ума прикинуться полной дурочкой. Если у нее вырвется хоть малейший намек на осведомленность, Карла не успокоится, пока не вытянет из бедной девушки все, причем выбор средств для этого не затруднит ее ни на мгновение.

Если машина Бонни Ли все еще здесь, можно предположить и то, что и ключи от зажигания остались на месте.

Рене и Рауль о чем-то громко заспорили. Кирби прислушался. Рауль считал, что Рене его обманывает.

— Кстати, — громко произнес Кирби. — Насчет этих двадцати семи миллионов.

Оба они сразу повернулись к нему.

— Что такое?

— Скучно мне сидеть без дела и на вас смотреть. Может, возьмете меня в игру? Сыграем во что-нибудь втроем? На деньги.

— Откуда у тебя деньги? — усмехнулся Рене. — Все, что было, мы забрали и поделили. Тысячу двести.