Филлис Джеймс - Тайна Найтингейла

День ласково улыбался ей. Она подробно перебирала в памяти предстоящие приятные события. Утром будет лекция по лекарственным средствам. Это важно. Лекарства и дозировка всегда были ее слабым местом. Затем, после перерыва на кофе, мистер Кортни-Бриггз проводит свой семинар по хирургии для третьекурсников. Большая честь, что такой выдающийся хирург уделяет так много сил подготовке медицинских сестер. Она немного боялась его, особенно резкого стаккато его вопросов. Но сегодня она будет отвечать смело и уверенно. Потом, после обеда, больничный автобус отвезет их группу в местный центр матери и ребенка, чтобы они посмотрели, как работают тамошние специалисты. Это тоже важно для той, кто надеется со временем стать районной фельдшерицей. Она еще немного полежала, размышляя о столь многообещающей программе, потом встала с постели, сунула ноги в тапочки, напялила свой дешевый халатик и направилась по коридору к студенческой подсобке.

Каждое утро, ровно в семь часов, одна из горничных приходила будить учениц, живущих в Найтингейле, но большинство учащихся привыкли во время работы в больничных палатах просыпаться рано и ставили свои будильники на 6.30, чтобы дать себе время выпить чаю и поболтать. Ранние пташки были уже на ногах. В ярко освещенной комнатке было по-домашнему уютно и пахло, как всегда, чаем, кипяченым молоком и жидкостью для мытья посуды. Обычная спокойная обстановка. Первыми Дэйкерс увидела двойняшек Берт — обе с чуть опухшими от сна лицами, обе плотно закутанные в ярко-красные халаты. Морин держала в руках переносной приемник, настроенный на программу «Радио-2», и слегка покачивала бедрами и плечами в такт синкопам утренней передачи Би-Би-Си. Ее сестра ставила две огромные кружки на поднос и копалась в жестяной банке, выуживая печенье. Кроме них там была еще только Маделин Гудейл, одетая в старомодный халат из шотландки; держа в руках заварочный чайник, она следила, когда появится первая струйка пара из чайника на плите. Испытывая облегчение и прилив оптимизма, Дэйкерс готова была обнять их всех.

— А где же Фаллон? — спросила Морин Берт без особого любопытства.

Все знали, что Фаллон встает поздно, но обычно чуть ли не первая является в подсобку. У нее была привычка, заварив чай, отнести все к себе в комнату, чтобы, лежа в постели, продлить удовольствие как можно дольше и вместе с тем вовремя прийти на завтрак. Но в это утро ее личный чайник и чашка с блюдцем — из одного сервиза — все еще стояли на полке буфета рядом с банкой китайского чая, который Фаллон предпочитала крепкому темному напитку, необходимому, как считали остальные ученицы, чтобы подготовить себя к дневным заботам.

— Я позову ее, — вызвалась Дэйкерс, радуясь тому, что может помочь, и желая отпраздновать добрыми поступками свое освобождение от нервного напряжения последних недель.

— Подожди минутку — и нальешь ей чашечку из моей посудины, — сказала Морин.

— Она не любит индийский чай. Я посмотрю, может, она проснулась, и просто скажу ей, что чайник закипает.

Дэйкерс вдруг пришло в голову самой приготовить чай для Фаллон. Но этот порыв быстро угас. Не потому, что Фаллон была чересчур неуравновешенной или непредсказуемой в поступках, а просто никто почему-то никогда не трогал ее личные вещи и не рассчитывал, что она может разрешить ими пользоваться. Вещей у нее было мало, но все они были дорогие, изящные, тщательно подобранные и до такой степени стали частью ее существа, что уже казались неприкосновенными.

Дэйкерс чуть не бежала по коридору к комнате Фаллон. Дверь была не заперта. Это ее не удивило. С тех пор как несколько лет назад одна из учениц неожиданно ночью заболела и не смогла доползти до двери и отпереть ее — так была слаба, ввели правило, запрещающее девушкам запираться на ночь. Правда, после смерти Пирс кое-кто начал тайком поворачивать ключ в замке, а старшие сестры если и догадывались об этом, то ничего не говорили. Возможно, им тоже спалось спокойнее за запертыми дверями. Но Фаллон ничего не боялась.

Шторы были плотно задернуты. Лампа на тумбочке горела, но абажур был повернут таким образом, что отбрасывал бледное пятно света на дальнюю стену, оставляя постель в тени. На подушке темнела копна волос. Дэйкерс нащупала на стене выключатель, но не сразу включила свет. Потом очень осторожно нажала на него, как будто можно было плавно, постепенно осветить комнату, избавив Фаллон от резкого момента пробуждения. Комната озарилась слепящим светом. От неожиданности Дэйкерс заморгала. Потом тихонько подошла к кровати. Она не закричала, не упала в обморок. На мгновение застыв, она смотрела на Фаллон и бессмысленно улыбалась. Сомнений не было — Фаллон мертва. Широко открытые глаза были холодны и тусклы, как у мертвой рыбы. Дэйкерс нагнулась, пристально всматриваясь в них, словно хотела усилием воли вернуть им блеск или тщетно пыталась разглядеть в них свое отражение. Потом медленно повернулась и вышла из комнаты, выключив свет и закрыв за собой дверь. Пошатываясь, как сомнамбула, она шла, придерживаясь руками за стену, чтобы не упасть.