Агата Кристи: Почему же не Эванс?

Но меня, без сомнения, ждет удача!

А может, наоборот, неудача?

Пока, однако, никаких перемен…

Но я убежден: везет тому, кто не сдается и готов снова бороться с судьбой.

Прощайте, моя дорогая, а может быть, аи revoir. Как знать…

Ваш преданный враг, неунывающий

Злодей и главный преступник,

Роджер Бассингтон-Ффренч».

Бобби протянул письмо Франки, и она, вздохнув, взяла его.

— Он все же поразительная личность, — сказала она.

— Ты всегда питала к нему слабость, — холодно заметил Бобби.

— В нем есть обаяние, — опять вздохнула Франки. — В Мойре тоже, — прибавила она. Бобби покраснел.

— Но ведь это же надо.., с самого начала ключ к разгадке этой истории был в доме моего отца, — сказал он. — И ведь Карстейрс действительно написал Эванс, то есть миссис Робертс, представляешь?

Франки кивнула.

— Предупредил, что отправляется к ней, чтобы получше разузнать о миссис Темплтон, что у него есть основания полагать, что она опасная преступница, которую разыскивает полиция многих стран.

— А потом, когда его столкнули со скалы, ей и в голову не пришло, что это Карстейрс, — с горечью сказал Бобби.

— Ну да, что же ты от нее хочешь, ведь со скалы упал человек по фамилии Причард, — сказала Франки. — Да, с опознанием они очень ловко все провернули. Если со скалы столкнули какого-то Причарда, то как он может быть Карстейрсом? Такова логика обыкновенного человека.

— Самое смешное, что Кэймена она узнала, — продолжал Бобби, — Когда Робертс его впустил и она мельком его увидела, то спросила мужа, кто это. Тот ответил, какой-то мистер Кэймен, и она тогда сказала: «Да он как две капли воды похож на джентльмена, у которого я была в услужении».

— Ну ты представляешь, а? — с сердцем сказала Франки. — Да и Бассингтон пару раз себя выдал. А я, идиотка, не обратила на это внимания.

— В самом деле выдал?

— Еще как. Когда Сильвия сказала, что человек с газетной фотографии очень напоминает Карстейрса, он тут же заявил, что особого сходства не видит.., из чего следовало, что он все-таки видел лицо покойного.

— Франки, а как тебе удалось вычислить, кто такая Мойра?

— Наверно, благодаря тому, как отзывались о миссис Темплтон, — задумчиво сказала Франки. — Все говорили, она «такая приятная дама». Ну, а к этой Кэймен подобные слова совсем не подходят. Ни одна прислуга не скажет о ней «приятная дама». А потом мы приехали в дом твоего отца — и Мойра почему-то тут, мне и пришло в голову: «А что, если Мойра — это и есть миссис Темплтон?»

— Какая же ты молодчина!

— Мне очень жаль Сильвию, — сказала Франки, — из-за этой истории ее имя склоняли во всех газетах. Но доктор Николсон так поддерживал ее.., я ничуть не удивлюсь, если в конце концов они поженятся.

— Похоже, все кончается счастливо, — сказал Бобби. — Спасибо твоему отцу, у Бэджера в гараже дела идут хорошо, и опять же спасибо твоему отцу, я получил эту поистине замечательную работу.

— Она в самом деле замечательная?

— Управлять кофейной плантацией в Кении, да еще получать за это кучу денег? Еще бы не замечательная. Как раз то, о чем я мечтал.

Он помолчал. Потом сказал со значением:

— Очень многие считают, что в Кении есть на что посмотреть.., и с охотой туда наезжают.

— А многие живут там постоянно, — тихо сказала франки.

— Ох, Франки, а т…ты? — Бобби вдруг запнулся и покраснел, а потом, набравшись духу, спросил:

— Ты смогла бы?

— Смогла бы, — ответила Франки. — Вернее, я хочу сказать, смогу.

— Франки, я всегда был без ума от тебя, — сдавленным голосом произнес Бобби. — И мне так было лихо.., я ведь знал, мне надеяться не на что.

— Ты поэтому мне так грубил тогда — ну когда мы с тобой в гольф играли?

— Да, у меня на душе кошки скребли.

— Гм… А как же Мойра?

Бобби был явно смущен.

— Меня и вправду чем-то притягивало ее лицо, — признал он.

— Оно намного красивее моего, — великодушно заметила Франки.

— Нет.., но оно.., как бы это сказать.., преследовало меня. А потом, когда мы оказались в той мансарде и ты вела себя так отважно.., ну, я забыл и думать о ней. Она мне стала безразлична. Для меня существовала только ты. Ты была просто великолепна! Так невероятно отважна.

— Это была одна видимость, — сказала Франки. — На самом деле я вся дрожала. Но мне хотелось, чтобы ты мной восхищался.

— Я и восхищался, Франки, милая. Всегда восхищался. И всегда буду восхищаться. Ты уверена, что тебе не будет тошно в этой Кении?