Агата Кристи - Щелкни пальцем только раз

— Нет, — сказала Таппенс.

— О, вы, похоже, столько знаете. Я думала, возможно, вы и это знаете. Был один доктор. Я пошла к нему. Тогда мне было всего семнадцать лет, и я очень боялась. Он сказал, что ничего страшного, можно избавиться от ребенка, и никто об этом никогда не узнает. Но оказалось страшно, вы понимаете. Мне стали сниться сны. Мне снилось, что младенец постоянно во мне и спрашивает меня, почему он так и не жил. Младенец говорил мне, что ему нужны подружки. Это была девочка, вы знаете… Да, я уверена, это была девочка. Она приходила, и ей нужны были другие дети. Затем я получила команду. У меня детей быть не могло. Я вышла замуж, и я думала, у меня будут дети, к тому же мой муж страстно хотел детей, но дети так и не появились, потому что, видите ли, я была проклята. Вы понимаете это, правда же? Но был и путь искупления. Искупления за грехи. Ведь то, что я содеяла, было убийством, поскольку другие убийства уже не будут убийствами, они будут жертвоприношениями. Они будут как подношения. Вы ведь понимаете разницу, правда? Дети ушли, чтобы составить компанию моей девочке. Дети разного возраста, но молодые. Поступала команда, и… — Она подалась вперед и дотронулась до Таппенс. — …сделать это было такое счастье. Вы ведь понимаете это, правда же? Для меня было такое счастье освободить их, чтобы они никогда не познали грех, как познала его я. Я, разумеется, никогда никому ничего не говорила, никому об этом не было суждено знать. В этом мне надо было быть уверенной. Но иногда попадались люди, которые узнавали об этом или начинали подозревать. И тогда, разумеется… ну, я хочу сказать, им тоже надо было умереть, с тем, чтобы я была в безопасности. Так что я всегда была в полной безопасности. Вы ведь понимаете, правда же?

— Не… не совсем.

— Но вы ведь знаете. Потому-то вы и приехали сюда, правда же? Вы знали. Вы поняли это в тот день, когда я вас спросила в «Солнечном кряже». Я сказала: «Это было ваше бедное дитя?» Я подумала, вы, наверное, приехали, потому что вы мать. Одна из тех матерей, чьих детей я убила. Я надеялась, что как-нибудь вы вернетесь, и мы выпьем по стаканчику молока. Обычно это было молоко. Иногда какао. Для любого, кто узнавал обо мне.

Она неторопливо прошла через комнату и открыла какой-то шкафчик в углу.

— Миссис Муди, — сказала Таппенс, — она тоже?..

— Ах, вы о ней знаете… она не была матерью… она была костюмером в театре. Она узнала меня, так что ей пришлось уйти. — Неожиданно повернувшись, она направилась к Таппенс, держа стакан молока и убеждающе улыбаясь.

— Выпейте, — сказала она. — Просто выпейте его. Таппенс посидела секунду, потом вскочила на ноги и бросилась к окну. Схватив стул, она разбила стекло. Высунув голову, она пронзительно закричала:

— На помощь! На помощь!

Миссис Ланкастер засмеялась. Она поставила стакан на стол, откинулась на спинку стула и смеялась.

— Какая вы глупая. И кто же, по-вашему, придет? Кто же, по-вашему, может прийти? Им бы пришлось ломать двери, им бы пришлось пробиваться через ту стену, а к тому времени… есть ведь и другие вещи, вы знаете. Не обязательно это должно быть молоко. Молоко — это легкий способ. Молоко, какао и даже чай. Для маленькой миссис Муди я положила его в какао — она любила какао.

— Морфий? А как вы его достали?

— О, это было легко. Один мужчина, с которым я жила много лет назад… У него был рак… доктор дал мне лекарства… чтобы были у меня под рукой… другие наркотики тоже… потом я сказала, что все выбросила… но я их сохранила, и другие наркотики и болеутоляющие… я думала, в один прекрасный день они могут пригодиться… и они и в самом деле пригодились… У меня до сих пор есть запас… сама я ничего такого не принимаю… я в это не верю. — Она подтолкнула стакан с молоком к Таппенс. — Выпейте, это гораздо более легкий способ. Другой способ… беда в том, что я даже не уверена, куда я его положила.

Она встала со стула и принялась расхаживать по комнате.

— Куда же я его положила? Куда? Теперь, когда я старею, я все забываю.

Таппенс снова завопила: «На помощь!», но на берегу канала по-прежнему никого не было. Миссис Ланкастер все еще бродила по комнате.

— Я думала… ну да, я думала… ну конечно, в моей сумке для вязанья.

Таппенс отвернулась от окна. Миссис Ланкастер пошла на нее.

— Какая вы глупая женщина, — сказала миссис Ланкастер, — раз хотите, чтобы было так.

Она выбросила левую руку и схватила Таппенс за плечо. Правая рука появилась из-за спины, в ней она держала длинный тонкий стилет. Таппенс сопротивлялась. Она подумала: «Я легко могу остановить ее. Легко. Она старая женщина. Слабая. Она не может…»