Агата Кристи: Щелкни пальцем только раз

Давно уже прошли те времена, когда тетя Элизабет, тетя Ада и остальные счастливо доживали свой век в собственных домах, где за ними ухаживали преданные, хотя порой несколько назойливые старые слуги, где их вкусно кормили три раза в день и укладывали баиньки. Либо же за ними присматривали бедные родственницы и полоумные кузины из старых дев. Теперь же все по-другому.

К сожалению, тети Ады доставляют гораздо больше хлопот, чем люди, находящиеся на противоположном конце возрастной шкалы. Детей можно устроить в приют, сбагрить родственникам или отправить в приличные школы, где они остаются на каникулы; можно договориться о поездках на пони или об отправке в лагеря, и обычно дети почти не возражают против того, что им предлагают. Совсем не так обстоит дело с тетями Адами. Родная тетя Таппенс Бересфорд — двоюродная бабушка Примроуз — была известной скандалисткой. Угодить ей никак не удавалось. Не успевала она появиться в каком-нибудь заведении, предоставляющем жилье с удобствами и чуткий уход, и написать несколько в высшей степени хвалебных писем своей племяннице, как вдруг в следующем письме та читала, что тетушка ни с того ни с сего в гневе покинула заведение.

«Там невыносимо. И я минуту там больше не могла оставаться».

За год тетушка Примроуз перебывала в одиннадцати подобных заведениях и наконец написала, что она повстречала довольно милого молодого человека. «И впрямь очень преданный мальчик. Он лишился матери в юном возрасте, и он очень нуждается в уходе. Я сняла квартиру, и он переедет ко мне. Все устроилось к нашему обоюдному удовольствию. Мы родственные души. Тебе больше не придется из-за меня тревожиться, дорогая Пруденс. Мое будущее устроено. Завтра я встречаюсь со своим адвокатом, поскольку мне следует оставить кое-что Мервину на тот случай, если я отойду в мир иной раньше, чем он, что, само собой, вполне естественно, хотя уверяю вас, что в данный момент я чувствую себя отлично».

Таппенс поспешила на север, в Абердин. Но так уж вышло, что полиция прибыла туда раньше и забрала пленительного Мервина, которого уже давно разыскивала по обвинению в мошенничестве. Тетушка Примроуз была страшно возмущена и называла это преследованием, однако, побывав на судебном разбирательстве, где рассматривалось сразу 25 пунктов, была вынуждена изменить мнение о своем протеже.

— Пожалуй, мне следует съездить проведать тетю Аду, Таппенс, — сказал Томми. — Давненько я к ней не заглядывал.

— Пожалуй, да, — без особого воодушевления ответила Таппенс. — Сколько уж прошло?

Томми задумался.

— Да уже почти год, — сказал он.

— Ты что, — возразила Таппенс. — Я думаю, больше.

— О боже, — сказал Томми, — время и впрямь летит, правда? Просто не верится. И все же, Таппенс, ты, пожалуй, права. — Он принялся подсчитывать. — Плохо, что забыли старушку. Даже на душе как-то тяжело.

— А это ты зря, — не согласилась с ним Таппенс. — В конце концов мы посылаем ей вещи и шлем письма.

— Оно, конечно, так. Ты молодчина, Таппенс. И все же иногда бывает, что читаешь и расстраиваешься.

— Ты вспомнил об этой жуткой книге, что мы взяли в библиотеке? — спросила Таппенс. — И о том, как ужасно было бедным старикам, как они страдали?

— Я полагаю, это было взято из жизни.

— О да, — ответила Таппенс, — такие места наверняка есть. И есть люди, которые ужасно несчастны, которые просто не могут не быть несчастными. Но что еще можно сделать, Томми?

— Что можно сделать? Только быть как можно осмотрительнее при выборе заведения, все о нем разузнать и удостовериться, что за нею присматривает хороший врач.

— Ты должен признать, что лучше доктора Марри не найти.

— Да, — согласился Томми, и озабоченное выражение сошло с его лица. — Марри первоклассный парень. Добрый, терпеливый. Если бы что-нибудь было не так, он бы сообщил нам.

— Так что, я думаю, нечего тебе переживать, — сказала Таппенс. — Сколько ей уже?

— Восемьдесят два, — ответил Томми. — Нет, нет, я думаю, восемьдесят три, — поправился он. — Мерзкое ощущение, наверное, когда ты всех пережил.

— Это нам так кажется, — сказала Таппенс. — У них такого чувства нет.

— Как знать.

— Ну, твоя тетя Ада уже не чувствует этого. Разве ты не помнишь, с какой радостью она перечисляла нам старых друзей, которых пережила? А закончила, сказав: «Ну, а что касается Эми Морган, так я слышала, что больше полугода она не протянет. Она всегда, бывало, говорила, что, дескать, я такая хрупкая. А теперь почти наверняка я ее переживу. Причем переживу на много лет». Она прямо ликовала.