Эмиль Габорио - Убийство в Орсивале

— Еще ученики! — проговорил он. — Случайные преступники. Хитрецы, все предусмотрели, но не все обдумали. Пальцем-то стрелку передвинули, а бой переставить не сумели. И вот приходит сыщик, старая обезьяна, которую не проведешь, — и злой умысел как на ладони.

Домини и отец Планта хранили молчание. Лекок обратился к ним.

— Теперь господин судебный следователь может быть уверен, — сказал он, — что это преступление совершено до половины одиннадцатого вечера.

— А если бой был испорчен еще раньше? — заметил отец Планта. — Это часто бывает!

— Очень часто, — добавил Куртуа. — У меня в гостиной уже целый век не звонят часы.

Лекок подумал.

— Очень возможно, что вы правы, — сказал он. — Мне лично это мое предположение кажется вероятным, но вероятность еще не есть уверенность. К счастью, у нас имеется еще один шанс удостовериться в истине — это постель. Держу пари, что она измята. — И, обратившись к мэру, он сказал: — Мне необходим лакей. Нужна его помощь.

— Не стоит! — ответил отец Планта. — Я сам вам помогу, это быстрее.

И тотчас же они вдвоем подняли с кровати полог и положили его на пол. Затем подняли занавески.

— Ну? — воскликнул Лекок. — Прав ли я?

— Совершенно верно, — ответил немного удивленный Домини. — Постель измята.

— Да, измята, — сказал сыщик, — но в нее еще не ложились.

— Ну, положим… — вздумал было возражать Куртуа.

— Я в этом уверен, — перебил его сыщик. — Правда, постель раскрыли, быть может, даже валялись на ней, помяли подушки, скомкали одеяло, измяли простыню, но опытному глазу незаметно, чтобы на ней спали двое. Помять постель гораздо труднее, чем привести ее в порядок. Для того чтобы ее измять, необходимо по-настоящему на ней лежать, согреть ее. Постель представляет собой одного из самых серьезных свидетелей, которые не обманывают никогда и против которых никакие уловки не спасут. На этой постели не спали…

— Но можно предположить, — заметил Планта, — что графиня еще не раздевалась, а граф уже лежал в постели.

Судебный следователь, врач и мэр подошли поближе.

— Нет, милостивый государь, — ответил Лекок, — и я вам это докажу. К тому же это вовсе не составляет труда, и, когда я закончу, десятилетний ребенок сумеет произвести точь-в-точь такой же беспорядок, как этот.

Он потихоньку вновь расправил простыню и одеяло на постели.

— Обе подушки сильно измяты, — продолжал он, — не правда ли? Но вы взгляните на те места, где должны были лежать головы спящих! Они вовсе не тронуты. На них вы не найдете ни одной складочки, ни одной морщинки, которые получились бы от тяжести головы или от движений рук. Но это еще не все. Оглядите постель от середины к краям, проведите рукой вот так, — он провел рукой, — и вы почувствуете сопротивление, которого не стало бы, если бы в этом направлении были протянуты ноги. Госпожа Треморель, однако, была такого роста, что должна была занимать всю постель по длине.

Это объяснение было настолько ясно, настолько осязаемы были доказательства, что в них уже не могло быть никакого сомнения.

— Это еще не все, — продолжал Лекок. — Перейдем ко второму матрацу. Редко вспоминают о втором матраце, когда для известных целей стараются привести в беспорядок постель или даже просто измять ее.

Он поднял волосяной наматрасник, и оказалось, что нижний матрац был туго натянут и нисколько не обмят.

— Ну вот видите! — проговорил Лекок.

— Теперь доказано, — сказал судебный следователь, — что господин Треморель на кровати не лежал.

— И это тем более так, — добавил доктор Жандрон, — что если бы он был убит на постели, то что-нибудь из его одежды да осталось бы на стульях.

— Не говоря уже о том, — небрежно проговорил Лекок, — что на простыне обязательно осталась бы хоть одна капля крови. Еще один факт: убийцы не были сильными.

— Мне кажется просто изумительным, — сказал мировой судья, — как это сумели убить такого молодого и такого сильного человека, как граф Гектор, да еще не во время сна!

— И в доме, полном оружия, — добавил доктор Жандрон. — Ведь кабинет графа абсолютно весь увешан ружьями, мечами, охотничьими ножами! Ведь это настоящий арсенал!

— Если против всякого ожидания, — заключил Домини, — Геспен не пожелает открыть нам сегодня или завтра тайну, то труп графа разрешит загадку.

— Только бы найти его! — ответил отец Планта.

Во время этого разговора Лекок продолжал свои исследования, поднимая мебель, изучая изломы, задавая вопросы малейшим обломкам, точно они могли рассказать ему всю правду. Временами он вытаскивал из футляра, где у него были лупа и еще какие-то другие странные инструменты, металлический стержень, загнутый на конце, который он вводил в замочные скважины и вертел им там.