Александр Макколл-Смит - Воскресный философский клуб

— Какая милая собака.

Мыльный Пузырь взглянул на Изабеллу:

— Он меня не любит. И все время жрет — и куда только лезет?

— Собаки всегда голодные, — заметила Изабелла. — Уж такие они существа.

— Да у этого просто дырка в брюхе — так говорит моя мама. Лопает и не хочет гулять.

— Но я уверена, что она тебя любит.

— Нет, не любит.

Разговор зашел в тупик, и она взглянула в сторону площадок для гольфа. Их по диагонали пересекали два человека. Один из них, высокий, в плаще цвета хаки, был похож на Нила. Изабелла пошла ему навстречу.

Это действительно был Нил. Минуты две он, казалось, ее не узнавал, но потом улыбнулся и поздоровался.

— Мне захотелось вас повидать, — сказала она. — Хен сказала, что вы обычно возвращаетесь домой пешком, и я решила встретить вас здесь. Такой чудесный вечер.

— Да, великолепный, не так ли? — Он взглянул на нее, ожидая, что она скажет что-нибудь еще. Он нервничает, подумала она, и это неудивительно.

Она сделала глубокий вдох.

— Почему вы ко мне приходили? — спросила она. — Почему решили рассказать о подозрениях Марка?

Он ответил, едва она докончила фразу:

— Потому что я не сказал вам всю правду в нашу первую встречу.

— И вы до сих пор ее не рассказали…

Он пристально взглянул на Изабеллу, и она заметила, что он так сильно сжал ручку портфеля, что побелели костяшки пальцев.

— Вы все еще не сказали мне, что тоже там были. Вы были в Ашер-Холле, не правда ли?

Она не спускала с Нила глаз, наблюдая, как менялось выражение его лица — от гнева до страха.

— Я знаю, что вы там были, — сказала она. — И теперь у меня есть доказательство. — Это было правдой лишь до некоторой степени, но она чувствовала, что сейчас этого будет достаточно.

Он открыл было рот, чтобы заговорить:

— Я…

— И вы имели какое-то отношение к его смерти, Нил? Имели? Вы остались на галерке вдвоем, после того как все спустились по лестнице? Так и было, да?

Он больше не мог выдержать ее взгляд.

— Да, я был там. Был.

— Понятно. И что же случилось?

— Мы поспорили, — сказал он. — Я начал этот неприятный разговор. Я ревновал его к Хен, понимаете. Не мог этого вынести. Мы поссорились, и я толкнул его. Просто толкнул — вот и все. У меня не было никаких дурных намерений. Вот и все, что я сделал. Но он потерял равновесие.

— Вы теперь говорите мне правду, Нил? — Изабелла пристально посмотрела ему в глаза, когда он собирался ей ответить, и получила ответ. Но почему же он ревновал Марка к Хен? Впрочем, какое это имеет значение? У любви и ревности могут быть самые различные источники, но каковы бы они ни были, эти чувства очень сильны.

— Я говорю правду, — медленно произнес Нил. — Но я же не мог это никому рассказать, не так ли? Меня бы обвинили в том, что я нарочно столкнул Марка с галерки, а у меня не было свидетелей, которые бы подтвердили, что это произошло случайно. Если бы я все рассказал, меня бы судили. Вы же знаете, что, когда вы на кого-то нападаете и человек погибает, вас обвиняют в убийстве — даже если у вас и не было намерения лишать его жизни. Но это же действительно был несчастный случай. У меня не было никаких дурных намерений, совсем никаких… — Он остановился. — И я был слишком перепуган, чтобы кому-то рассказать обо всем. Слишком напуган. Я представлял себе, что будет, если мне никто не поверит.

— Я вам верю, — сказала Изабелла.

Мимо прошел какой-то мужчина, перешедший на траву, чтобы их обойти. Наверное, удивился, подумала Изабелла: что они тут делают? Стоят, углубившись в серьезный разговор, под теплым вечерним небом. Налаживаем жизнь, подумала она; оставляем мертвых покоиться с миром; позволяем времени начать свою работу, чтобы оно принесло прощение.

Философы в своих трудах ломают голову над подобными проблемами, размышляла Изабелла. Прощение — такая же популярная в философии тема, как и наказание. Наказание необходимо не потому, что нам от этого легче, — вовсе не легче, — а потому, что оно устанавливает морально-этическое равновесие: оно заявляет о содеянном зле и поддерживает у нас ощущение справедливости мира. Но в справедливом мире наказывают только тех, у кого были дурные намерения. Этот молодой человек, которого она теперь понимала, не имел дурных намерений. Он не собирался приносить вред Марку — ни в коем случае, — и нет никаких оснований заставлять его отвечать за ужасные последствия неосторожного жеста. Если уголовное право Шотландии полагает иначе, значит, уголовное право Шотландии просто никуда не годится, вот и все.