Джон Карр - Клетка для простака

– Значит, вы приберегали все это под конец, не так ли?

– Не совсем. Не думайте, что вам удастся отделаться от меня. Прежде чем вы уйдете, мне хотелось бы кое-что сказать вам. Не думайте, что вы хоть сколько-нибудь серьезно заинтересовали Бренду. Не обольщайтесь. Бренда вам сама скажет, что ее мать была ничуть не лучше, чем ей надлежало быть, и она, как дочь своей матери, уже начинает следовать…

Смех Хью заставил Фрэнка замолчать.

Хью не смог сдержаться. Он не знал, буря ли освежила воздух, или на душе его рассеялась мрачная туча. Но впервые за те пять или шесть месяцев, что он знал Фрэнка, заклятие было снято. Он вдруг понял, что представляет собой Фрэнк; понял, что мальчишка не стоит внимания. Итак, Хью стоял в мокрой траве и громко смеялся.

– Проваливайте, – сказал Хью. – Убирайтесь. Это ваша последняя пакость. Тебе сюда, Бренда?

И он пошел по подъездной дороге, взяв Бренду под руку. Дорога была довольно длинной, но и дойдя до ее конца, он все еще посмеивался; Бренда трясла его.

– Перестань! – настойчиво просила она, – Что ты хотел этим сказать?

– Лишь то, что сказал. Я влюблен в тебя, а этот парень не на шутку меня раздражал, и поэтому я несколько перегнул палку. Юный болван держал меня под своего рода гипнозом. Гипноз прошел. Теперь он мне даже нравится.

– Хью, послушай. Где твоя машина?

– Снаружи. Где-то там. Эта проклятая изгородь…

– Я хочу, чтобы ты сейчас ушел, сейчас, понимаешь? Немного позднее ты можешь вернуться, если хочешь. – Она немного помедлила. – Я… Я собираюсь сказать Фрэнку и Нику, что брачный союз Уайт – Дорранс отменяется.

– Здорово! – воскликнул Хью, поворачиваясь к Бренде лицом. – А как насчет свадьбы Уайт – Роуленд?

– Все зависит от того, – неуверенно проговорила Бренда, опуская глаза, – хочешь ли ты этого по-прежнему.

– Хочу ли я? Дорогая, это слишком сложный и запутанный вопрос, чтобы обсуждать его вот так, с места в карьер. По правде говоря, я только что твердо решил принудить тебя к браку. В случае необходимости похитить. Хочу ли я? Ты права – надо сообщить все кузену Фрэнку и дядюшке Нику. Я сейчас же пойду и все им расскажу.

– Нет, – очень спокойно заявила Бренда. Подобный тон охладил его пыл.

– Сейчас я пойду в дом, – продолжала она, поднимая глаза. – Если даже ты не можешь пообещать ничего другого, обещай, что ты сейчас же уйдешь. Я не собираюсь говорить им об этом прямо сейчас. Мне надо поразмыслить, и я подожду до конца обеда. К тому времени я все обдумаю, чтобы они не смогли меня переубедить.

– А они могут?

– Нет, не могут. Просто все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

– Я знаю, черт возьми! Прошу тебя, брось…

Бренда едва не рассмеялась. Они вышли на улицу – плохо освещенную, обсаженную деревьями дорогу, известную под названием Вал, где старый двухместный «моррис» ждал хозяина, наполовину скатившись в канаву. Небо было по-прежнему темным, за исключением серебристой полоски на западе, между домами; Бренда подняла глаза и рассмеялась.

– Не проси меня ничего бросать, Хью. В жизни есть не только черное и белое. По-своему Фрэнк действительно любит меня. Ник держит меня на коротком поводке, поскольку видит во мне вторую Нелли Уайт; мне предстоит стать матерью Николаса Янга Дорранса, который – на случай, если тебе это неизвестно – со временем поступит в Сандхерст. Обязательно возвращайся. Мне очень понадобится твоя поддержка. К тому же, если Ник заупрямится, тебе придется забрать меня отсюда.

– Хорошо. Когда мне вернуться?

– В половине десятого.

– Идет. В половине десятого. – Он встал на подножку машины, и у него сдавило горло. – Бренда, послушай. Ты уверена, что знаешь, чего хочешь? Ты уверена, что правильно поступаешь?

– Если сомневаешься, можешь поцеловать меня прямо здесь, на улице, – сказала Бренда.

Затем она ушла.

Сиденье водителя изрядно промокло, но Хью не был склонен обращать внимание на подобные пустяки. Проехав ярдов двадцать по мокрой дороге, он обнаружил, что у левого переднего колеса спустила шина.

Он вышел из автомобиля и осмотрел дыру, проделанную гвоздем со шляпкой, размером с шестипенсовую монету. Он весьма долго смотрел на отверстие и, хотя голова его была полна планами относительно Бренды, все же пришел к выводу, что с шиной необходимо что-то делать. Поэтому он достал ящик с инструментами и принялся снимать переднее колесо, с тем, чтобы его заменить. Работа двигалась медленно: голова Хью была занята совсем другими мыслями; они несколько путались при каждом скрипе домкрата, при каждом яростном повороте гаечного ключа. К тому времени, когда он, наконец, закончил, часы на приборном щитке машины показывали двадцать пять минут восьмого. Тут он вспомнил, что в ящике с инструментами нет насоса.