Джон Карр: Разбудить смерть

Миссис Кент, с успокоенной душой, открывает дверь. Она говорит: «Да?» Беллоуз переступает через порог и опускает кипу полотенец. Женщина успевает бросить на него всего один взгляд, прежде чем он делает свое дело. Он не мог нанести ей удар по затылку, как сделал это с Родни Кентом. Она узнала его.

Но, кроме всего, он должен был найти браслет. Для этого ему понадобилось тщательно обыскать комнату. Чтобы ему не помешали, он поспешно схватил пару туфель (во всяком случае, он подумал, что это парные туфли) и выставил их за дверь. И еще повесил на ручку двери табличку с просьбой не беспокоить. На нем те же перчатки, в которых он убил Родни. Но он не может найти браслет! Беллоуз наткнулся на ключ к комнате и забрал у нее из сумочки все мелкие деньги. Он не вор (яростно убеждает теперь он нас), и ему не нужны другие деньги. Но браслета он все-таки не находит, кроме того, который принадлежит миссис Джоупли-Данн. Кстати, знаете, что он сделал потом с этим браслетом? Выбросил его в канализацию. Доказав тем самым, что даже у самых альтруистичных убийц бывают свои причуды.

Далее заметьте, насколько техника этого преступления похожа на технику первого. И снова, хотя на этот раз по более серьезным причинам, он не может успокоиться. Беллоуз убедился, что нужного браслета в комнате нет. И тем не менее терзается от неуверенности. Уже покинув номер 707 и унеся с собой ключ, потому что знал, что дойдет до бельевой комнаты и снова вернется, он страшно сомневался. И все же он не мог слишком долго задерживаться, иначе пропустил бы последний поезд. И Беллоуз возвращается в ту комнату бросить последний взгляд. Но чертовка перехитрила его даже после своей смерти. Где же браслет? С тем же глумлением, с каким всегда думал о Джозефине, он снимает с двери табличку, царапает на ней «Мертвая женщина» ручкой, которую нашел в ее сундуке. Оставив ключ в двери, Беллоуз наконец уходит.

Доктор Фелл тяжело, с присвистом вздохнул и отложил потухшую сигару.

– Можете догадаться о плане наших действий. Если наши представления о Беллоузе правильны, у нас уже было достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. Но его непременно осудили бы, если бы мы соблазнили его выйти еще раз в той униформе. Мне пришлось говорить с ним крайне осторожно в полицейском участке. Я даже не позволил вмешаться в допрос Хэдли. Хуже всего было то, что Беллоуз очень нервничал. Он уже две недели не пил. Вынужденная трезвость довела его до такого состояния. Мы боялись, что он уже никогда не рискнет выйти оттуда. Понимаете, он мог уйти из участка только ночью, когда стража уходит; а к тому времени, как он успеет добраться до паба, где его не смогут узнать, наши послушные своему долгу замечательные пабы уже закрываются.

Я твердо дал понять, что верю в его невиновность. Я обрисовал ему свою фальшивую версию о том, что его завлекли в дом в качестве свидетеля. Он был так поражен этой новой идеей, что чуть не выдал себя, не сумев мне подыграть. Поверьте, про себя я осыпал себя самыми чудовищными проклятиями. К тому моменту, когда он начал со мной соглашаться, было поздно. Мне оставалось только каким-то образом ввернуть в разговор пропавший браслет, не возбуждая его подозрений. И я пустил в ход предположение, что призрак служащего что-то нес на подносе. Более конкретно я ничего не мог оказать, не выдав себя. Вы помните, когда мы уходили, я задержался и перекинулся с ним парой слов. Я сказал, что мы нашли улику, по словам покойной миссис Кент очень важную. Это браслет. И описал его. Я спросил, не мог ли он принадлежать фантому в синей куртке. Нет, ответил он. Задумчиво пожав плечами, я сказал, что мы посылали его экспертам на проверку и показывали кое-кому, а сейчас его хранит для нас мисс Форбс. Понимаете, я рассчитывал, что он окажется довольно доверчивым и, будучи в таком взвинченном состоянии, еще раз выберется из тюрьмы за браслетом и не станет сомневаться, если будет знать, что ему придется иметь дело с женщиной. И он не колебался. Но наш план едва не рухнул. Все шло хорошо. Мы собирались позволить ему проникнуть в «Четыре входа», дать украсть браслет и схватить преступника, когда он будет выходить. Так мы себе представляли. Уверяю вас… Да перестаньте вы возмущаться! Мисс Форбс ничего не угрожало. У нее в спальне дежурили двое полицейских, хотя она об этом не знала. И они схватили бы злодея, если бы он приблизился к ней хоть на два ярда. Все шло хорошо, пока Беллоуз, который знал, что мы с Хэдли остановились в пабе, не подошел к нему, чтобы произвести разведку по дороге в дом. Вполне естественно, что в темноте Хэдли принял его за Таннера и выдал себя. И Беллоуз не мог сбежать. Из того, что сказал Хэдли, он понял, что игра закончена. Оставался единственный вопрос: что ему делать. Думаю, по своему обыкновению, он тщательно все обдумал. И решил, что, раз уж его схватят, он просто захватит с собой кого-нибудь. Все равно кого. Когда через десять минут в пабе появился настоящий Таннер, вашему покорному слуге стало плохо. Потому что эта случайность произошла по нашей вине. Я приветствую вашу смелость, сэр, – он улыбнулся Кенту, – я поздравляю вашу будущую жену, и на этом, полагаю, я закончу.