Джон Карр - Разбудить смерть

– Хорошо, – пророкотал доктор Фелл. – Далее. В начале расследования мы стали проверять различные пути проникновения постороннего в отель и то, как он мог скрыться, что его не заметили работающие у лифта люди. Способов оказалось три: забраться наверх, а потом спуститься по фасаду здания, выходящему на Пикадилли; забраться и спуститься по вентиляционной шахте; и по пожарной лестнице, которая находится за окном в конце коридора. Все пришли к выводу, что «это было настолько невероятно, что практически невозможно». Для первого и второго способа были явные препятствия. Что касается третьего – это было бы самым легким и заманчивым входом, если бы не один непреодолимый факт. Рама запертого окна, выходящего на пожарную лестницу, разбухла и не открывалась. Следовательно, мы печально распростились и с этой возможностью. Но мы заглянули в комнату для белья и поразились. Вы, – он обернулся к Кенту, – заглянули туда в утро после убийства. Что же вы там увидели?

– Окно, – сказал Кент.

– Открытое или закрытое?

– Открытое.

– Вот именно. Не стану вас тащить в гостиницу, чтобы объяснять, – продолжал доктор Фелл, – а предлагаю взглянуть на план крыла А. Вот окно в бельевом чулане. А вот широкая наружная пожарная лестница всего в футе от этого окна. Человеку нужно всего лишь не бояться высоты, чтобы подняться на эту лестницу и забраться внутрь через это окно.

– Я видел – это нелегко.

– Потому что у вас не было цели. Если не Хардвик и не горничная открыли бельевую, то и никто бы не смог открыть снаружи, из коридора. То есть это не мог сделать постоялец. А если все-таки Хардвик или горничная, сначала им пришлось бы пройти мимо тех рабочих у лифта, чего они не делали. Следовательно, дверь бельевой открыли изнутри, простым поворотом ручки. Значит, убийца попал в эту комнату снаружи. Следовательно, убийца был, чтобы больше не повторяться, посторонним человеком в гостинице.

Доктор Фелл поставил локти на стол, угрожая коснуться лица горящим кончиком сигары, и, нахмурясь, уставился на чашку с кофе.

– Позвольте признаться. Я колебался, оказавшись так близко к раскрытию преступления. Мне было невесело. Преступления не раскрываются с первого раза. Человек, который говорит: «Только это может быть истиной, другого объяснения быть не может», вызывает мое восхищение точно так же, как и сожаление. Но из двенадцати важнейших вопросов – вопросов, которые я предложил вчера вечером Хэдли и Кристоферу Кенту, – этой версии касались только два. Вот они. Как убийца попал в запертую бельевую комнату «Королевского багрянца»? Что произошло затем с костюмом? Ответы на них были таковы: «Он появился с улицы» и «Уходя из гостиницы, он был в этой форме».

Но если преступником был посторонний – а вы понимаете, что так и должно было быть, – то кто этот человек? Наш тесный кружок находился в то время под этой крышей. Все, кто был в «Четырех входах» во время первой трагедии, в ночь, когда видели человека в форме служащего гостинцы, в ту ночь находился в «Королевском багрянце» и, таким образом, исключался. Все… Кхм… Нет, не совсем все… Например, отсутствовал Ричи Беллоуз. И по довольно веской причине, поскольку был заперт в полицейском участке. Во всяком случае, он никогда не встречался с миссис Джозефиной Кент, так как она не приезжала в Норфилд.

Это был с самого начала интереснейший вопрос. Почему она уехала гостить к своим тетушкам? Почему она отказывалась приехать в Норфилд, даже когда был убит ее муж? Уже тогда у нас появились подозрения, превратившиеся затем в уверенность, что она была не той, за кого себя выдавала. Она провела в Англии больше года. Возвратилась в Южную Африку с большими деньгами, но она тщательно скрывала этот приезд и утверждала, что никогда в жизни не бывала здесь. Почему? Далее заметьте. Она не слишком противилась этой поездке в Англию, не возражала против посещения Лондона, не возражала против встречи с людьми, например с сэром Гайлсом Гэем. Но она отказалась ехать в Норфилд. Для женщины, чей настоящий характер мы уже начинали понимать, этот приступ «нервной прострации» после смерти мужа казался слишком неестественным.

Тогда это был фактик, который мы походя отметили. Мы были поглощены поиском ответа на второй вопрос.

Таким же непонятным, как и униформа, было странное пристрастие убийцы к полотенцам. Почему в обоих случаях для удушения жертвы использовались полотенца? Как я указывал Хэдли, это в высшей степени неловкий и неудобный способ нападения. Даже неестественный, если хотите. И, кроме того, в этом не было необходимости. Определенно, убийца использовал полотенце не из-за опасения оставить отпечатки пальцев. Он знал то, что известно каждому, – на человеческом теле нельзя оставить отпечатков пальцев, поэтому отметки рук на горле невозможно идентифицировать. Мы также знаем, из-за абсолютного отсутствия отпечатков на мебели и других поверхностях, что убийца был в перчатках. Таким образом, перед нами предстал невероятный портрет убийцы, который во избежание оставления следов пользовался и перчатками и полотенцем. Но это нас никак не устраивало. Пришлось искать иное объяснение этих фактов.