Джон Карр - Табакерка императора

– Дамы и господа, – позвал мосье Вотур, следователь, – прошу вас в мой скромный кабинет.

– Спасибо, – пробормотала Дженис.

– Это здесь вы дадите нам поговорить с бедняжкой Евой? – задыхаясь, выговорила Елена. – Кстати, как она, наша милая девочка?

– Не слишком хорошо, я думаю, – отважился вставить дядя Бен.

Тоби промолчал. Он засунул руки глубоко в карманы и в знак согласия уныло покачал головой.

Ратуша в Ла Банделетте – высокое, узкое желто-каменное строение с башенными часами, рядом с парком и неподалеку от главной площади. Просторный кабинет мосье Вотура в верхнем этаже двумя большими окнами выходил на север и одним – на запад. Тут были ящики с картотекой, несколько запыленных юридических книжек – следователю полагается разбираться в праве – и фотография какой-то забытой важной птицы в мундире Почетного легиона.

Письменный стол мосье Вотура помещался таким образом, что, садясь за него, мосье Вотур оказывался спиной к западному окну. Напротив стола, в некотором отдалении, стояло старое деревянное кресло, и прямо над этим креслом висела лампа.

И еще кое-что заметили посетители – кое-что показавшееся им ребячеством, но пугающим и диким.

Сквозь незанавешенное западное окно ворвался слепящий белый сноп света, от которого у всех побежали мурашки, прочесал, как белой метлой, среднюю часть комнаты, и, блеснув вспышкой магния, тотчас исчез. Это был луч маяка. Тому; кто садился в кресло напротив мосье Вотура, слепящий луч ударял в глаза каждые двадцать секунд во все время допроса неумолимо и беспристрастно, как судьба.

– Надоел мне этот маяк! – пробормотал мосье Вотур, отгоняя луч мановением руки. Он указал на стулья в той части комнаты, куда свет не доходил.

– Садитесь, пожалуйста, и чувствуйте себя как дома.

Сам мосье Вотур сел за стол, повернув стул так, чтобы их видеть. Следователь был тощий немолодой господин с суровым взглядом и легким намеком на бакенбарды. Он с хрустом потирал руки.

– Мы увидим миссис Нил? – спросил Тоби.

– М-м… нет, – ответил мосье Вотур, – пока нет.

– Почему же?

– Потому что, по всей вероятности, сначала мне еще должны кое-что объяснить.

Снова поток белого пламени обрушился на окно и пролился из-за плеч мосье Вотура; тот обратился в силуэт, несмотря на верхнюю лампу; серые волосы зажглись нимбом; но вот уже снова, как прежде, мосье Вотур сидел и потирал руки. Не будь белых вспышек, трудно было бы представить себе гнездышко уютней, чем кабинет этого любителя театральных эффектов. Тикали часы, и на откидном столике свернулась кошка.

И, тем не менее, нельзя было не ощутить исходящих от следователя волн гнева.

– Только что, – продолжал он, – у меня был долгий разговор по телефону с моим коллегой мосье Гороном. Он сейчас в «Замке». Он говорил мне о новых уликах. С минуты на минуту он будет здесь со своим другом доктором Кинросом.

Тут мосье Вотур ударил ладонью по столу.

– И все же я не считаю, – сказал он, – что мы проявили поспешность. Я и сейчас не уверен, что мы поторопились с арестом мадам Нил…

– Вот это да! – вскричал Тоби.

– Но новые улики поразительны. Это меня сильно беспокоит. Это заставляет меня вернуться к одному соображению, на которое нас недавно натолкнул доктор Кинрос и о котором из-за этих треволнений с мадам Нил мы чуть было не забыли.

– Тоби, – спокойно спросила Елена, – а что такое случилось вчера вечером?

Она повернулась и протянула руку в сторону мосье Вотура. Елена сейчас, кажется, была спокойнее всех остальных членов своей семьи, явно чуявших ловушку.

– Мосье Вотур, – вздохнув, продолжала Елена, – дайте я вам расскажу. Вчера мой сын явился домой поздно. Он вбежал сам не свой…

– Это же, – в отчаянии перебил ее Тоби, – не имеет никакого отношения к папиной смерти.

– Я еще не легла, я бы все равно не уснула, и я его спросила, не выпьет ли он чашку какао. А он не ответил и вообще не стал разговаривать, вошел к себе и хлопнул дверью, – лицо Елены омрачилось.

– Только я и смогла из него вытянуть, что у них вышла какая-то ужасная ссора с Евой и он ей объявил, что больше не желает ее видеть.

Мосье Вотур потирал руки. Снова белый сноп ворвался в окно.

– Ага! – пробормотал следователь. – А он не сказал вам, мадам, где он был?

Елена недоуменно посмотрела на него.

– Нет, а что?

– Дом семнадцать, по рю де ла Арп. Он ничего про это не говорил?

Елена покачала головой.

Дженис и дядя Бен не сводили глаз с Тоби. Чуткий наблюдатель уловил бы легкую кривую усмешку, мелькнувшую на губах Дженис, но юная особа, принявшая на пустой желудок четыре коктейля, тотчас согнала ее с лица и опять стала глядеть пай-девочкой. Дядя Бен ковырял перочинным ножиком пустую трубку; поскребывание ножа, по-видимому, ужасно действовало на нервы Тоби. Но Елена, кажется, ничего не замечала и продолжала изливаться: