Джон Карр - Табакерка императора

Близорукая Елена, ничего не замечая, подошла к нему почти вплотную. Ее колеблющаяся тень упала на улицу через первое окно, потом Елена исчезла, потом показалась в другом окне.

За тридцать лет замужества Елену Лоуз редко видели даже расстроенной. Поэтому особенно жутко было смотреть на нее, когда она отпрянула от сэра Мориса и закричала. Пронзительные, долгие вопли прорезали ночную тишь и летели на улицу, словно с целью разбудить всех и вся.

Ева Нил сказала спокойно:

– Нед, а теперь иди. Живее!

Он по-прежнему не двигался с места. Ева схватила его за руку.

– Елена прибежит за мной! Вот увидишь. И потом – полиция. Через минуту они запрудят всю улицу. Если ты сейчас же не уйдешь – мы пропали.

Голос ее срывался на отчаянный стон, и она не выпускала его руку.

– Нед, правда, ведь ты не собирался, ну, кричать ему, чтоб выдать меня?

Он поднял руки и прикрыл глаза длинными, сильными пальцами. Он как-то ссутулился.

– Конечно. Я вовсе не хотел. Просто нервы сдали. Вот и все. Прости.

– Так ты уходишь?

– Да, Ева, честное слово, я не собирался…

– Шляпа на кровати. Вот.

Она бросилась к кровати и принялась шарить и хлопать по одеялу.

– Дорогу найдешь в темноте. Я не буду зажигать свет.

– Почему?

– Из-за Иветы. Из-за новой служанки!

Она представила себе Ивету – пожилую, неторопливую, но исполнительную и расторопную. Хотя Ивета никогда не произносила лишнего слова, в каждом ее жесте таилось особое суждение обо всем, что попадалось ей на глаза. Она как-то странно поглядывала даже на Тоби Лоуза. Вот уж чего никак не могла понять Ева. Для Евы ее служанка сделалась воплощением людской молвы, толков и пересудов. Вдруг Еве представилось, что ей придется явиться свидетельницей в суд и сказать: «Когда произошло убийство сэра Мориса Лоуза, в моей спальне находился мужчина. Все было совершенно невинно, разумеется». Разумеется, разумеется, разумеется: смешки – и наконец взрыв хохота.

Вслух она сказала:

– Ивета спит наверху. Конечно, она проснется. Эти крики кого угодно разбудят.

Крики в самом деле не умолкали. Господи, когда же это кончится? Ева нашла наконец шляпу и швырнула Неду.

– Скажи, Ева, неужели ты правда попалась на удочку этому ничтожеству?

– Какому еще ничтожеству?

– Тоби Лоузу.

– Ох, нашел время спрашивать!

– Пока человек жив, – отпарировал Нед, – у него всегда найдется время говорить о любви.

Он и не думал уходить. Ева сама готова была вопить. Она отчаянно сжимала и разжимала руки, как будто сила внушения могла подтолкнуть его к двери вместо непосредственного физического воздействия.

В доме напротив смолкли крики Елены. Внезапно разразившаяся тишина мучительно отозвалась в ушах; барабанные перепонки так и ждали суетливого шума шагов, которые возвестили бы появление agent de police. Но, бегло глянув в окно, Ева увидела совсем иное.

К Елене Лоуз присоединилось двое других лиц, ее прехорошенькая дочь Дженис и ее брат Бен. Они неловко застряли в дверях, будто ослепленные светом. Ева увидела рыжие волосы Дженис и всполошенное лицо дяди Бена. Отдельные, особенно громко выговоренные слова, нарушая тишину ночи, летели через улицу.

Вдруг до ее сознания дошел голос Неда.

– Хватит! – крикнул он. – Еще секунда, и у тебя у самой будет истерика. Спокойно! Они меня не заметят. Я выйду черным ходом.

– Только сперва верни мне ключ.

Он невинно поднял брови, но она накинулась на него.

– Нечего прикидываться. Я не оставлю тебе ключ от входной двери. Ну!

– Нет, милая. Ключ останется у меня.

– Ты ведь просил прощения, верно? Так если в тебе осталась хоть капля порядочности!… И неужели тебе еще мало, что ты поставил меня сегодня в такое положение!…

Она почувствовала, что он заколебался. Он всегда испытывал раскаяние, причиняя людям боль.

– Если отдашь, мы, может быть, еще увидимся.

– Ты серьезно?

– Отдай ключ!

Уже через секунду она почти жалела о своем требовании. На то, чтобы снять ключ с кольца, у него ушла немыслимая, мучительная, неодолимая бездна времени – целая вечность. Ева вовсе не собиралась с ним больше видеться; но она дошла до такого состояния, что готова была пообещать все, что угодно. Она сунула ключ в нагрудный кармашек пижамы и стала теснить Неда к двери.

Ивета у себя наверху, по-видимому, так и не проснулась. В холле второго этажа было тихо и почти совсем темно. Но через одно незанавешенное окно с улицы пробивался слабый свет, и Нед легко добрался до лестницы. Но Еве не терпелось задать ему еще один вопрос.