Пьер Сувестр - Пустой гроб

— Да, разумеется, я хотел бы этого, я отдал бы свою жизнь за…

— Понятно, но разве для достижения этой цели вам не понадобятся деньги?

— Понадобятся, — согласился Поль Дро, — я должен любой ценой остаться директором этой лечебницы.

Ничего другого Миньясу и не требовалось.

— Ну вот, — сказал он, — теперь вам понятно, что нужно быть паинькой и не ссориться с Педро Коралесом?

Быть может, настаивая на своем, Миньяс требовал слишком многого от своего компаньона. Профессора бил озноб; невероятным усилием воли он попытался овладеть собой и съязвил:

— По правда сказать, я не понимаю вас, Миньяс, к чему все эти рекомендации? Я почти готов держать пари, что вы либо сами, либо через кого-то посоветовали Педро Коралесу навестить меня. Что вы опять задумали? Уж не собираетесь ли вы взять в долг у этого типа?

Миньяс поднялся, подошел к окну кабинета и забарабанил пальцами по стеклу.

— Занять денег у Педро Коралеса? — ответил он. — Нет, старина, я не люблю брать в долг. Ведь это значит, что когда-нибудь долг придется вернуть.

— А что же вы тогда любите? — усмехнулся Поль Дро.

— Просто брать, — решительно и резко парировал Миньяс.

Греческий финансист, похоже, тотчас пожалел о своем ответе. Он прекратил барабанить по стеклу, обернулся и с нескрываемой тревогой взглянул на Поля Дро, который продолжал стоять, опершись на камин.

— Довольно шутить, — громко сказать Миньяс, — невеселый что-то получается у нас разговор.

Он снова повернулся к окну, улыбнулся.

— Приближается Коралес — вот кто, возможно, укажет нам выход… Вот он беседует с Даниэль… сейчас она препроводит его сюда.

Услышав эту новость, Поль Дро попятился:

— Я лично не желаю видеть Коралеса… Примите его вы, Миньяс, а я…

Миньяс уже держал в руках цилиндр, перчатки и трость.

— Не говорите глупостей, — сказал он, — я не могу принять этого господина, его примите вы, Дро. Думаю, визит его будет краток, а как только он уйдет, я появлюсь.

Опять Миньяс говорил тоном, не допускающим возражений, он был неподражаем в искусстве строить вежливые, формально любезные фразы, которые подразумевают непреклонные решения.

Дро понял, что должен смириться.

— Будь по-вашему, — сказал он, — я приму его.

Миньяс прошел в смежную с кабинетом приемную и оторвал кусок стенной обивки, чтобы лучше слышать, о чем будут говорить врач и Педро Коралес, а тем временем Даниэль уже докладывала Полю Дро, что его ждет посетитель.

— Пусть он войдет, — сказал хирург, побледнев еще больше.

Через минуту Педро Коралес уже тряс руку директора лечебницы.

— Вы не оперируете сегодня утром? — спросил перуанец. — Я вас не побеспокоил?

Указав посетителю на стул, Дро тоже сел.

— Ничуть, — ответил он.

Тотчас, с профессиональным любопытством, хирург стал внимательно разглядывать лицо нового своего посетителя, в котором обнаружил поразительные перемены.

Цвет лица его, прежде светлый, приобрел свинцовый оттенок, глаза странным образом потемнели, нос заострился, скулы выступали, щеки ввалились, а руки, не переставая, дрожали.

«Вот и плоды богатства, — подумал Поль Дро. — Внезапно заполучив большие деньги, этот счастливчик, должно быть, перестал сдерживаться, не просыхает от кутежей… Держу пари, что пьет он беспробудно и каждый вечер с бокалом шампанского в руке обмывает полученное наследство…»

Поль Дро прервал свои философские размышления, ибо, как всякий человек научного склада ума, не любил попусту терять время и обратился к своему собеседнику.

— Я рад вас видеть, сделайте милость, объясните, чем обязан я вашему визиту?

Перуанец поклонился.

— Во-первых, доктор, — сказал он, — я хотел бы еще раз поблагодарить вас за все, что вы сделали для моей тетушки… А во-вторых… во-вторых, я хотел бы…

Педро Коралес смущенно умолк.

Затем, путаясь в словах, начал снова:

— Послушайте, доктор, хоть вы и хирург, вам, наверно, не чужда медицинская практика… Ваш диагноз, вне всякого сомнения…

Коралес изъяснялся невнятно, и Поль Дро почуял, что вот-вот ему откроется какая-то неожиданная тайна.

— Я не врач, — отвечал он, — но ведь медицина и хирургия — сестры, основные положения терапии мне знакомы. О чем вы хотите со мной побеседовать?

Коралес поднялся; проделал он это с заметным усилием, словно едва держался на затекших, отяжелевших ногах, задыхаясь от малейшего усилия; глаза его сверкали неестественным блеском.

— Господи, доктор, — вымолвил он, — раз уж так случилось, не буду скрывать от вас — мне не совсем здоровится.