Пьер Сувестр - Пустой гроб

В ту же секунду спутник механика тронул его за руку:

— Останавливайся, приехали.

— Верно, — сказал механик. Он выключил зажигание и остался в машине, а его спутник поспешил к низкой двери, скрытой в увитой плющом стене, и нажал на кнопку звонка.

Звонок был отлично слышен в любом уголке главного корпуса и даже в подвальных помещениях лечебницы, возглавляемой хирургом Полем Дро.

В справочном, где на стуле дремал камердинер, раздался трезвон.

Соскочив со стула, камердинер поспешно натянул лежавшую куртку, вышел прямо в сад, направился на другой конец парка и отпер дверь спутнику шофера.

На посетителя он взглянул бегло, автомобиль же рассмотрел очень внимательно.

Причудливое сооружение представляла собой эта выкрашенная в темно-зеленый цвет машина: высоченный кузов был увенчан длинной горизонтальной коробкой, а с двух сторон огромного ящика, служившего задней частью кузова, торчали вентиляционные щитки.

— Это и есть похоронный автобус? — обратился камердинер к звонившему.

— Угадал, старина, — ответил мужчина, — прибыли минута в минуту.

Камердинеру, неприветливо взиравшему на собеседника такая фамильярность явно пришлась не по вкусу.

— Следуйте за мной — сказал он, преодолев неприязнь, — я отведу вас к старшей медсестре.

Через минуту служитель уже стучал в дверь небольшого кабинета мадемуазель Даниэль.

Для Даниэль, в чьи обязанности входил общий надзор за персоналом лечебницы, первые ночные часы были своего рода передышкой, и она использовала их, чтобы привести в порядок многочисленные счета и проверить правильность выплат.

В тот вечер лицо Даниэль сияло улыбкой.

Несколько часов назад профессор Поль Дро уведомил ее, что дела лечебницы в полном порядке, материальная сторона вопроса улажена, теперь за свое будущее мадемуазель была спокойна.

Само собой весь прежний персонал оставался, а кое-кто, скажем, та же Даниэль, мог даже рассчитывать на небольшую прибавку к жалованью.

Наверное, старшей медсестре казалось бы, что все идет к лучшему в этом лучшем из миров, не будь у нее перед глазами картонного квадратика, на котором она своей рукой написала имя Жермены — неприятное воспоминание, не дававшее забыть о досадной оплошности.

— Войдите! — откликнулась Даниэль на стук в дверь.

Вошел камердинер и с ним еще какой-то человек, судя по его одежде — служащий похоронного бюро.

Представителей похоронного бюро не случайно пригласили в такой поздний час.

Не в первый раз уже из лечебницы на авеню Мадрид тайком вывозили пациента, чью жизнь не смогли спасти ни искусство хирурга, ни достижения медицины.

В тот вечер должны были забрать тело старой перуанки Кончи Коралес.

Привычная к такого рода формальностям, Даниэль изящным почерком быстро заполнила бланк и протянула его служащему похоронного бюро.

— Вы ведь знаете, где покоится усопшая, — сказала она, — в небольшом строении, что в дальнем конце парка, неподалеку от двери, через которую вы вошли. Мне нет необходимости сопровождать вас; к счастью, это единственная покойница за последние дни, так что не ошибетесь. Но имейте в виду: гроб из свинца, тяжелый.

Старшая медсестра протянула служащему монету:

— Вот вам пять франков.

Мужчина приподнял фуражку:

— Благодарю покорно, мадемуазель Даниэль, выпьем за ваше здоровье.

Переминаясь с ноги на ногу, он нерешительно добавил:

— Неплохо, чтобы кто-нибудь подсобил мне погрузить ящик в автобус. Если, как вы сказали, гроб свинцовый, одному мне его не поднять.

— А механик? — спросила мадемуазель Даниэль.

— Ему не разрешено выходить из машины. И потом — это не входит в его обязанности.

Старшая медсестра не стала настаивать, она ненадолго задумалась, взглянула на камердинера, державшегося поближе к двери.

— Максим, — сказала она, — вы поможете этому человеку.

Камердинер энергично запротестовал:

— Нет уж, увольте. Прошу прощения, мадемуазель, но не мое это дело; все эти покойники так на меня действуют, что потом я всю ночь глаз не сомкну. Вы ведь знаете, мадемуазель, — я здесь работник временный, как только приищу себе приличное место, сразу уволюсь.

Даниэль не стала с ним пререкаться, но в глубине души посетовала на то, до чего же невыносима порой эта вечная борьба со строптивыми подчиненными.

Но вот лицо ее просветлело и, высокомерно посмотрев на несговорчивого камердинера, она распорядилась:

— Сходите за новым санитаром, которого наняли сегодня днем, его зовут Клод, он дежурит в павильоне «А».