Артур Дойл - Тайна Боскомской долины

Свидетель (очень смущенный). Не знаю.

Присяжный заседатель. Не бросилось ли вам в глаза что-нибудь подозрительное, когда вы прибежали на крик отца и нашли его смертельно раненным?

Свидетель. Ничего особенного.

Следователь. Что вы хотите этим сказать?

Свидетель. Я был так взволнован и напуган, когда выбежал из лесу, что думал только об отце, больше ни о чем. Все же у меня есть смутное представление, что в тот момент что-то лежало на земле слева от меня. Мне показалось: какая-то серая одежда, может быть, плед. Когда я выпрямился и хотел рассмотреть эту вещь, ее уже не было.

— Вы полагаете, что она исчезла еще до того, как вы пошли за помощью?

— Да.

— Вы не можете сказать, что это было?

— Нет, у меня просто было ощущение, что там что-то лежит.

— Далеко от убитого?

— Шагах в десяти.

— А на каком расстоянии от опушки леса?

— Приблизительно на таком же.

— Значит, вещь, находящаяся в десяти шагах от вас, исчезла?

— Да, но я стоял спиной к ней.

На этом закончился предварительный допрос свидетеля».

— В конце допроса следователь стал совершенно беспощаден к молодому Мак-Карти, — сказал я, глядя на газету. — Он указал, и не без основания, на противоречия и непоследовательность в его показаниях: отец будто бы позвал сына, но ведь он не знал о его присутствии; далее, сын отказался передать содержание разговора с отцом; затем эти странные слова умирающего. Все это, как заметил следователь, сильно вредит сыну.

Холмс потянулся на удобном дм пане и с улыбкой сказал:

— У вас та же болезнь, что и у следователя: вы отбрасываете все положительное, что есть в показаниях молодого человека. Неужели вы не видите, как вы непоследовательны: то считаете, что у него слишком развито воображение, то начисто лишаете его фантазии. Лишаете — если думаете, что он не мог изобрести такой причины ссоры, которая завоевала бы ему симпатии присяжных, и приписываете слишком много воображения, полагая, что он мог дойти до такого вымысла, как упоминание умирающего о крысе и исчезновение одежды. Нет, сэр, я придерживаюсь той точки зрения, что все сказанное молодым человеком — правда. Посмотрим, к чему приведет нас эта гипотеза. А теперь я почитаю Петрарку. Пока мы не прибудем на место происшествия, я не хочу говорить об этом деле. Наш второй завтрак в Суиндоне. Я думаю, мы приедем туда минут через двадцать.

Было около четырех часов дня, когда мы, миновав прелестную Страудскую долину и широкий сверкающий Северн, очутились, наконец, в милом маленьком городке Россе. Аккуратный, сдержанный, похожий на хорька человечек с хитрыми глазками ожидал нас на платформе. Хотя он надел коричневый плащ и сапоги, какие носят сельские жители, я без труда узнал в нем Лестрейда из Скотленд-Ярда. С ним мы доехали до гостиницы «Хирфорд Армз», где нам были оставлены комнаты.

— Я заказал экипаж, — сказал Лестрейд за чашкой чая. — Мне известна ваша деятельная натура. Ведь вы до тех пор не успокоитесь, пока не попадете на место преступления.

— Очень мило с вашей стороны, — ответил Холмс. — Но теперь все зависит от показаний барометра. Лестрейд чрезвычайно удивился.

— Я не совсем понимаю, — сказал он.

— Каковы показания барометра? Двадцать девять, насколько я вижу. Ветра нет, на небе ни облачка. Можно и покурить. К тому же здесь приличный диван, не в пример другим деревенским гостиницам. Я думаю, что сегодня вечером мне не понадобится этот экипаж.

Лестрейд снисходительно засмеялся.

— Вы, конечно, уже пришли к какому-то заключению, прочитав газетные отчеты, — сказал он. — Дело это ясное, как день, и чем глубже вникаешь в него, тем яснее оно становится. Но, конечно, нельзя отказать в просьбе женщине, да еще такой, как эта. Она слышала о вас и захотела, чтобы вы взяли это дело, хотя я неоднократно говорил ей, что существенных изменений это не даст. Господи! У дверей ее экипаж!

Едва он сказал это, как в комнату вбежала прелестнейшая молодая женщина. В жизни не видел подобной красавицы. Синие глаза сверкали, губы были слегка приоткрыты, нежный румянец заливал щеки. Сильное волнение заставило ее забыть о своей обычной сдержанности.

— О, мистер Шерлок Холмс! — воскликнула она, с безошибочной женской интуицией останавливая взгляд на моем друге. — Как я рада, что вы здесь! Я должна вам что-то сказать. Я уверена, что Джеймс невиновен. Я это знаю, и мне хочется, чтобы вы тоже это знали. В нем можете не сомневаться. Мы с ним дружим с раннего детства, я лучше всех знаю все его недостатки, но он так мягкосердечен, что не обидит и мухи. Всем, кто действительно знает его, обвинение представляется совершенно нелепым.