Найо Марш - Выпить и умереть

— Да-да, точно, — поспешно кивнул Норман Кьюбитт, не желая встревать.

— Так что все наши кости и прочие члены произошли от обезьян! — поучительно заметил мистер Нарк.

— А как насчет языка? — угрюмо спросил посрамленный мистер Оутс.

— Не беспокойтесь, сейчас объясню и про это дело, — великодушно молвил мистер Нарк, принимаясь за вторую кружку. — Знаете ли вы, что у зародыша человека имеются жабры?

— Но ведь от этого он не становится обезьяной!

— А вот это очень показательно!

— Что?

— А то! Нормальное, хорошее правительство стало бы обучать полисменов хотя бы азам наук. Хоть что-нибудь вложило бы в ваши дурные головы. Именно так это и происходит в России, в Советском Союзе. Там все полицейские — профессора и знают научные вещи. Вот то-то же. А вы тут ходите неучем, как прям стыдно сказать кто! Про превращение из обезьяны в человека — и то не знаете! А еще полицейский!

— Ежели честно, то я никак не возьму в толк, каким образом этот радиомоторный хвост, пусть даже пара хвостов, или те же жабры смогут приблизить меня к получению чина сержанта! — воскликнул Оутс, в искреннем удивлении обращаясь к компании. — Я нормальный полицейский! Я прочел уж не один десяток детективных романов, джентльмены, и говорить, что я мало образован, — это клевета!

Мистер Оутс горделиво поправил на голове шлем, подтянул ремень, добился молодецкой выправки и вышел под дождь.

— Бедняжка! — вздохнула ему вслед мисс Даррах из закутка в углу бара.

— А он бы не был бедняжкой, если бы правительство, которое… — занудил мистер Нарк, но тут бабахнул раскат грома и по небу за окном разбежались огненные полосы молний. Свет в баре практически погас. Лампочки горели едва-едва…

— Электричество поганое, — заметил старик Эйб. — Вот она, ваша наука-то. Теперь будем сидеть в темноте, ничего не попишешь. Всякий раз, когда буря — чертовы лампочки тускнеют… Ветер рвет где-то там провода, и оно гаснет… Билл! Билл! Неси масло!

Это был давно заведенный порядок.

Через пару минут вошли Билл с Дессимой. Они несли масляные лампы.

— Ну вот тебе лампы, — проворчал Билл. — Поставь одну на стойку, Десси, а другую я устрою тут, повыше… Сейчас Боб Легг принесет еще лампу. Папа, там наверху водой залило один номер, вода с потолка так и хлещет. Покамест я подставил под струю большую кастрюлю, а самому жильцу посоветовал спуститься сюда…

Минутой позже в баре появился сам мистер Легг с еще одной незажженной масляной лампой.

На следующий день, после бури, хозяева «Перышек» изо всех сил пытались расставить события предыдущего вечера в некоем порядке. Это им не очень удавалось, во всяком случае с той минуты, как мистер Легг вошел в отдельный зал. По тем или иным причинам воспоминания разных людей различались настолько, насколько это смог обеспечить коньяк урожая 1910 года, большущую бутыль которого старый Эйб Помрой выволок их своих запасников. Это произошло после того, как вышел переполненный пивом мистер Гилл, и перед тем, как вернулся со своего обхода вокруг поселка мистер Оутс.

За коньяком Уочмен разговорился. Казалось, он полностью переборол свою вчерашнюю враждебность к окружающим и теперь явно лучился теплотой и дружелюбием. Он стал рассказывать случаи из своей адвокатской практики, но делал это так весело, что слушатели забывали о печальном судебном характере этих происшествий… Уочмен толковал о странных убийствах, похожих на самоубийство, о противоречивых свидетелях и о спящих на заседании судьях и, наконец, рассказал о своем самом крупном деле. Не называя имени своего подзащитного, Уочмен тем не менее дал понять, что это чуть ли не умнейший человек нашего века. Адвокат воодушевленно поведал, как ловко ему удалось отвести обвинение от своего почтенного преступника и свалить всю вину на второго подсудимого, который получил весьма неприятный срок. Уочмен просто ликовал.

Себастьян Периш и раньше говорил, что его кузен мог бы стать прекрасным актером. У Люка была весьма выразительная мимика. Он очень живо изображал судью в зале и поведение своего подзащитного. В довершение всего Уочмен рассказал, как уже после продажи с молотка дома подсудимого, ему самому удалось по дешевке выкупить из винного подвала три дюжины бутылок коньяку.

— Настоящий «Курвуазье» пятидесятилетней выдержки, — похвастался Уочмен.

— Это верно, — заметила мисс Даррах, глядя в сторону. — У моего несчастного кузена Брайони был лучший винный погреб в Кантри Клэр. До этого ужасного происшествия, я имею в виду…