Найо Марш - Старые девы в опасности

— Мне известно не больше, чем тебе.

— Но ты же говорила, что пересекала Атлантику вместе с ним и между вами даже было что-то вроде дорожного романа! Кто может устоять перед тобой, мой ангел, и не выболтать всех своих секретов?

— Он был одной из моих редких неудач. Говорил только о своей жене, упоминал о ней к месту и не к месту, словно провинциал из самой глухой деревушки. Я бросила его. Не хватило терпения. Скучный малый.

— А мне он даже понравился, — с вызовом произнес Робин Херрингтон.

— Опасный человек, — высказался доселе молчавший мистер Оберон. — Кто бы он ни был и кем бы ни оказался, в данных обстоятельствах он опасен.

— Согласен, — подхватил Баради. — Чего стоят расспросы о человеке по имени Гарбель.

— А может быть, они жаждут приобщиться, — предположил Гленд, — и кто-нибудь назвал им это имя.

— Они вовсе не жаждут приобщиться, — сказал Оберон.

— Нет, — согласился Баради.

— Господи, неужто нет другого выхода? — взволнованно спросил Херрингтон.

— Подумай сам, — отозвался Гленд.

Мистер Оберон встал.

— Другого выхода нет, — спокойно произнес он. — Нельзя допустить, чтобы они еще раз пришли сюда. Это очевидно. Они не должны вернуться.

— Вы неплохо потрудились сегодня утром, Рауль, — сказал Аллейн по дороге в Роквиль. — Похоже, на вас можно положиться.

— Мсье переоценивает мои заслуги, — весело отвечал шофер. — Египтянин тоже, кажется, умеет неплохо работать. На войне санитар много чего начинает понимать, а талант сразу виден. Очень часто пациентов вскрывают, словно молнию расстегивают. Вжик! — открыли. Бемц! — закрыли. Но тут все было по-другому.

— Баради опасается, что она не поправится.

— На ее лице не было печати смерти.

— А вы знаете, как выглядит такая печать?

— Думаю, да, мсье.

— Моя семья благополучно добралась до гостиницы?

— Благополучно, мсье. По дороге мы останавливались на улице Фиалок. Мадам спрашивала о мистере Гарбеле.

— Она виделась с ним? — встревожено спросил Аллейн.

— Как я понял, его не было дома, мсье.

— Она оставила записку?

— По-видимому, мсье. Я видел, как мадам вручила листок бумаги консьержке.

— Понятно.

— Она не простая штучка, — задумчиво произнес Рауль.

— Кто? Консьержка? Вы ее знаете?

— Да, мсье. В Роквиле все друг друга знают. Большая оригиналка эта старуха Бланш.

— В каком смысле?

— Тертый калач. У нас поговаривают, что сидение при дверях не единственное ее занятие и что у нее имеются делишки на стороне. Толстые не всегда ленивые. Но в доме ничего предосудительного не случалось, — вежливо добавил Рауль. Видимо, он считал дурным тоном порочить дом, где обретался один из знакомых Аллейнов.

— Я намерен, Рауль, — сказал Аллейн, тщательно подбирая французские слова, — сделать вас своим доверенным лицом.

— Весьма польщен, мсье.

— Мне показалось, что талант доктора Баради произвел на вас большее впечатление, чем он сам.

— Точно, мсье.

— На меня тоже. Вы видели Оберона?

— Несколько раз.

— Что вы о нем думаете?

— Мне ничего неизвестно о его талантах, но как о человеке я думаю о нем еще хуже, чем о египтянине.

— Вы знаете, как он развлекает своих гостей?

— Ходят кое-какие слухи, мсье, но довольно туманные. Слуга в замке почти все нездешние и очень молчаливые. Но младшей горничной там служит одна девушка из Пэйиду… В смысле, к ней можно найти подход. Блондинка, что очень необычно для наших мест.

— И что же эта необычная блондинка рассказывает?

Рауль ответил не сразу, и Аллейн повернул голову, чтобы посмотреть на него. Шофер выразительно ухмылялся.

— По крайней мере, я этого не одобряю. Того, что Тереза рассказывает. Ее зовут Тереза, мсье. Я нахожу ее рассказы крайне неприличными. Дело вот в чем, мсье. Мне приспела пора жениться, и по некоторым причинам — а в таких делах трудно следовать голосу рассудка — я выбрал Терезу. Есть в ней что-то, чего нет в других девушках. — Аллейну вдруг вспомнилась отчаянная пылкость Аннабеллы Уэллс. — Но от жены, — продолжал Рауль, — ожидаешь определенной сдержанности в том, что касается других мужчин. Мне не нравятся отзывы Терезы о ее хозяине, мсье. И особенно не нравится рассказ об одном случае.

— Могу я узнать, в чем дело?

— С удовольствием расскажу. Обязанности Терезы, мсье, ограничены чисткой ковров и полировкой мебели, от нее не требуется разносить завтраки гостям или исполнять их личные поручения. Она ведь неопытная. И вот однажды этот египтянин замечает Терезу, когда она, опустившись на колени, трет комод. Девушка стоит спиной к нему. Тереза, мсье, со спины так же хороша, как и спереди. Доктор останавливается и наблюдает. Потом он возвращается вместе с мистером Обероном, они вместе стоят над Терезой и говорят на иностранном языке. Затем старшая горничная вызывает Терезу и приказывает ей отныне носить завтрак этому животному Оберону, прошу прощения за грубость, мсье, в его спальню, за что ей обещают повысить жалованье. Тереза исполняет поручение. В первое утро Оберон не говорит ни слова. Во второе спрашивает, как ее зовут. На третье утро этот похотливый козел замечает, что она красивая и крепкая девушка. На четвертое он несет какую-то околесицу о духовности тела и несуществовании зла, а на пятое утро Тереза входит и застает его в очень нескромном виде перед большим зеркалом в гостиной. Надо заметить, мсье, что в спальню нужно проходить через гостиную. Терезе пришлось приблизиться к этой скотине. Он смотрел на нее в упор и разговаривал в совершенно недопустимой, безбожной и сатанинской манере. Мсье, Тереза — хорошая девушка. Она испугалась, но не столько этого скота, как она говорит, но самой себя, потому что ей казалось, будто она птичка, замершая в ужасе перед змеей. Я сказал ей, что она должна уволиться, но она ответила, что в замке хорошо платят, а у них большая семья, родители болеют и много долгов. Мсье, повторяю, она хорошая девушка, и ей действительно нужны деньги, но я не могу избавиться от мысли, что ее заманили в ловушку, из которой ей трудновато выбраться. Так что когда я последний раз видел ее, мы поссорились. Я сказал, что либо она бросит работу, которая в конце концов покроет ее позором, либо пусть поищет мужа в другом месте. Она шикала, да и я расстроился. Конечно, Тереза не какая-нибудь там особенная, но так уж случилось, что мне нравится именно она.