Эллен Вуд: Ист-Линн

— Леди Изабелла, моя дочь, будьте знакомы, — сказал граф.

Сели за стол. Граф Моунт-Сиверн разместился во главе, а девушка и мистер Карлайль — друг напротив друга. Адвокат не считал себя особым ценителем женской красоты, но эта девушка привела его в восхищение. Его поразили не столько ее изящные черты лица, нежный румянец и роскошные волосы, сколько кроткое выражение мягких черных глаз. Никогда женский взгляд не производил на него такого сильного впечатления.

— Я вижу, что ты уже приготовилась к балу, Изабелла, — заметил граф.

— Да, папа, я не хотела заставлять миссис Левисон ждать.

— Надеюсь, ты вернешься не очень поздно?

— Все зависит от мисс Вэн.

— О, теперь вошло в моду превращать ночь в день! Вот почему молодежь так быстро теряет свой цветущий вид.

Карлайль взглянул на румянец, пылавший на щеках молодой особы, и заметил, что они слишком свеж и ярок, чтобы скоро увянуть.

Когда обед закончился, вошла горничная. Она объявила, что карета подана.

— Веселись, мой ангел, — прошептал граф, когда дочь подошла поцеловать его. — Веселись, — повторил он, нежно прижимая ее к груди. — Пожалуйста, не забудь передать мисс Вэн, что я не желаю, чтобы она каждую ночь лишала тебя сна, который так необходим для здоровья. Мистер Карлайль, будьте добры, позвоните. Я не могу проводить дочь до кареты.

— Если вы позволите, граф, это сделаю я, — пробормотал Карлайль, немного сконфузившись.

Граф поблагодарил его, а девушка улыбнулась. Карлайль предложил ей руку, и они стали спускаться по широкой, ярко освещенной лестнице. Он помог леди Изабелле устроиться в карете, и она, протянув руку, искренне пожелала ему доброго вечера. Карета умчалась, и Карлайль вернулся к графу.

— Не правда ли, она хороша? — спросил лорд Моунт-Сиверн.

— Более чем хороша, — ответил Карлайль с жаром.

— Да, мне рассказывали, что на прошлой неделе она произвела фурор при дворе. Но важнее всего то, что она так же добра, как и прекрасна.

Граф говорил правду. Природа одарила Изабеллу не только красотой, но и нежной, возвышенной душой. Она нисколько не походила на высокомерных светских дам. Изабелла была робка и чувствительна, благородна и внимательна ко всем.

Карета леди Изабеллы остановилась перед домом миссис Левисон. Это была почтенная особа лет восьмидесяти, очень строгая в обращении. Когда девушка вошла в гостиную, хозяйка дома вела оживленную беседу со своим внуком — капитаном Фрэнсисом Левисоном, двоюродным братом мисс Вэн. Мало кто мог соревноваться с ним в умении казаться искренним и очаровательным; мало кто был так эгоистичен и пуст в глубине души. Он считался наследником старого и богатого сэра Питера Левисона, и потому общество прощало ему все недостатки.

— Леди Изабелла Вэн, — громко произнесла старушка, заметив гостью, — позвольте представить вас капитану Левисону.

Раскланявшись, Изабелла, еще не привыкшая к светским обычаям, смутилась и покраснела под восхищенным взглядом молодого гвардейца.

— Какой хорошенький у вас крестик, дитя мое! — воскликнула миссис Левисон, когда Изабелла подошла к ней проститься, перед тем как ехать с мисс Вэн на вечер. — Эти семь изумрудов, оправленные в золото, очень красивы.

— Да, — согласилась девушка, — этот крестик мне очень дорог — мама подарила мне его перед смертью. Хотите взглянуть? — прибавила она, снимая с себя драгоценность. — Я надеваю его только по очень важным случаям.

В тот вечер Изабелла в первый раз ехала на бал к герцогу. Неопытной девушке это казалось очень важным событием.

— Я только сейчас заметила, что на вас ничего нет, кроме этого крестика и жемчужных браслетов! — воскликнула мисс Вэн. — Почему вы не надели бриллианты?

— Я надела, но потом сняла, — пролепетала Изабелла, улыбаясь и краснея.

— Почему же?

— Я подумала, что все решат, будто я их надела для того, чтобы произвести впечатление.

— Понимаю, — с насмешкой заметила мисс Вэн, — вы желаете причислить себя к тем, кто презирает наряды. Могу уверить вас, леди Изабелла, что это самый утонченный способ произвести эффект.

Эта колкость нисколько не оскорбила Изабеллу; она лишь подумала, что леди Вэн пребывает в дурном расположении духа. И это действительно было так: девушку, очевидно, возмущало внимание, которое капитан Левисон оказывал ее гостье.

— Возьмите свой крестик, дитя мое, — сказала старушка, — он очень хорошенький и идет вам гораздо больше, чем все бриллианты мира. С вашей внешностью вы не нуждаетесь в украшениях, что бы там ни говорила мисс Вэн.