Эжен Шаветт - Сбежавший нотариус

Но, как мы уже говорили, матрос был упрям. Он воскликнул: „Но нет! Я решительно не хочу мертвого Христа, это слишком печально. Я хочу живого!“

Живописец, мечтая сбыть картину, которая у одного из его собратьев лет двадцать висела в мастерской, опять предложил: „Тогда возьмите его в оливковом саду. При лунном свете оливки можно принять за бересклет. Пожалуй, чтобы сделать вам приятное, я уничтожу лунный свет. Только вы мне прибавите три франка за облако, которым я закрою луну“. — „А сколько это будет нам стоить?“ — „Четыреста франков и три франка за облако“. — „Но, если будет полнейшая темнота, ничто не помешает вам изобразить его голым. Следовательно, нужно вычесть одежду“, — заметил старший матрос.

Остановились на трехстах франках. На следующий день живописец принес картину Христа, взятую у товарища, который даже заболел от удивления, что его шедевр нашел покупателя.

Полотно завернули, отдали в багаж, и моряки отправились домой. Но по прибытии на место полотна не оказалось! Потерялось или украли — как бы то ни было, а оно исчезло из багажного вагона. Младший моряк огорчился, а старший насмешливым тоном заметил: „Это твоя вина! Я хотел, чтобы его нарисовали мертвым. Ты же захотел живым, вот он и вернулся к своему продавцу. Я уже купил однажды собаку, которая сыграла со мной такую же штуку“».

Слушатели громко смеялись, награждая Легру аплодисментами. Реноден в третий раз посмотрел на часы.

«Ого, — пробормотал он, — скоро полночь, пора и честь знать». И, воспользовавшись овациями, которые отвлекли общее внимание, он незаметно удалился.

Выйдя в сад, нотариус пересек лужайку и вскоре достиг тропинки. Ступив на нее, он вдруг остановился и прислушался. Ему показалось, что хрустят ветви в кустах, точно там кто-то пробирается. «Наверно, я вспугнул какого-нибудь кролика», — подумал он и пошел дальше.

Не успел Реноден пройти пятидесяти метров, как опять остановился. Сначала он слышал шаги перед собой. Теперь такой же шум раздавался позади. Ошибиться было невозможно: человек, нагонявший его, не пытался заглушить шаги. Он шел очень торопливо. Первой мыслью нотариуса было, что маркиз де Монжёз послал вслед за ним слугу, чтобы передать какое-нибудь поручение.

Увы! Он ошибался. Сильная рука схватила нотариуса сзади и всадила ему между плеч нож по самую рукоятку. Глухо вскрикнув, Реноден сделал еще несколько шагов, зашатался и безжизненной массой рухнул на землю. Тогда из тени вышел человек, осторожно приблизился к телу, наклонился над ним и хриплым голосом пробормотал: «Умер, умер, умер!»

При виде жертвы испугался ли он своего преступления? Дрожа всем телом, он стоял, не осмеливаясь прикоснуться к трупу. В эту минуту часы на замке медленно пробили полночь.

«Полночь! Аннета ждет меня в Париже. Последний поезд отходит через час!»

Смелость вернулась к нему при этой мысли. Подобно тому как дикий зверь бросается на добычу, он наклонился к своей жертве, чтобы обшарить ее карманы. Потом выпрямился и сказал: «Прежде нужно спрятать труп». И тотчас удалился по направлению к замку.

Реноден умер не сразу. Когда убийца удалился, он пришел в себя. Нотариус почувствовал, что кто-то приподнял его и говорит взволнованным голосом: «Это я, мой бедный господин Реноден, я, доктор Морер. Я был рядом, но не смог подоспеть вовремя, таким неожиданным был удар… Я все видел! Я отнесу вас в замок или к вам!» — «Нет-нет, это бесполезно, я чувствую, что погиб! — с трудом промолвил Реноден. — Если вы все видели, то скажите, ведь это Бержерон на меня напал?» — «Да». — «Куда он подевался?» — «Он убежал».

Умирающий слабой рукой ощупал боковой карман и голосом тихим, но выражающим удивление, сказал: «Зачем же он ушел, не окончив своего дела? Пакет все еще в кармане, следовательно, он возвратится…»

Морер опять попробовал поднять Ренодена, чтобы унести. «Нет-нет, — повторил нотариус. — Мне осталось жить несколько минут. Выслушайте мою последнюю волю».

Он остановился на минуту, чтобы собраться с силами, которые покидали его, и медленно заговорил: «Я не хочу, чтобы вы доносили на него. Предоставьте случаю открыть это преступление. Пускай Монжёз и Лора не знают ничего. Рано или поздно негодяй будет наказан. Я не знаю, зачем он ушел, но уверен, что он вернется, ведь он не забрал пакет из моего кармана… Пускай он унесет его, через это начнется его наказание и будет продолжаться, если вы поклянетесь повиноваться мне». — «Клянусь». — «Наклонитесь к моим губам, мне изменяет голос…»