Эжен Шаветт - Сбежавший нотариус

Доктор не отличался красноречием и только повторил: «Я это знаю, мадемуазель».

Она смотрела на него большими глазами, печальными, умоляющими, которые, казалось, говорили: «Скажи хоть слово. Не могу же я сама предлагать себя. Я знаю, что ты меня любишь так же сильно, как и я тебя люблю. Говори же!»

Но доктор дал клятву. Опустив глаза, чтобы не видеть ее взора, предлагавшего ему счастье всей его жизни, он храбро ответил: «Я знаю также, что сегодня вечером подписывают контракт, который сделает вас завтра маркизой де Монжёз».

Лора сделала новую попытку. «Нет брака, который нельзя разорвать до произнесения священного „да“», — сказала она.

Морер чувствовал, что он слабеет, и пытался устоять против искушения, но он был жесток в своем сопротивлении. Он вынул часы, посмотрел на них и холодно промолвил: «Время идет, позвольте мне отправиться к страждущим, которые ожидают моей помощи».

Он хотел обратиться в бегство, несчастный, когда вдруг задрожал от прикосновения маленькой руки, которую Лора положила на его ладонь.

«Господин Морер, я считала вас своим другом», — сказала вдруг девушка оживленно.

Доктор остановился, удивленный такой переменой в голосе и самой фразой.

«Но я действительно ваш друг, мадемуазель Лора, и навсегда им останусь, — подтвердил он. — Я от души желаю, чтобы представился случай доказать вам мою преданность». — «Это правда?» — спросила Лора. «Можете ли вы сомневаться в этом?» — «Мне хочется подвергнуть испытанию эту преданность». — «Извольте. Я в вашем распоряжении. Что бы вы ни приказали». — «Что бы я ни приказала?» — повторила Лора с улыбкой.

После минутного молчания она спросила: «Клянетесь ли вы исполнить мое требование, сколь бы необычным, чудовищным и компрометирующим оно вам ни показалось?» И с улыбкой повторила: «Клянетесь ли?»

Ее улыбка успокоила доктора. Счастливый, что может доказать свою дружбу, отказывая в любви, он вскрикнул в порыве неизъяснимой искренности: «Да, клянусь!» — «В таком случае выслушайте меня», — сказала Лора.

Наклонившись к самому его уху, она прошептала короткую фразу. Это, судя по всему, было в самом деле очень необычным, чудовищным и компрометирующим для молодой девушки, потому что она уже успела покинуть дом крестьянина, а Морер все стоял в оцепенении, словно прикованный к месту.

В то время как доктор виделся с Лорой в доме крестьянина, маркиз находился в кабинете у нотариуса. Он был в сквернейшем расположении духа, этот милый Монжёз, надувался как петух и кричал нотариусу визгливым от бешенства голосом: «Как! У вас еще не готовы деньги! Я вам дал срок две недели, а прошло уже три, и вы постоянно откладываете до завтра, повторяя при этом, что непредвиденные формальности задерживают выдачу денег!»

Реноден только пожимал плечами с видом человека, который ни в чем не виноват, и спокойно отвечал: «Вы видите, я в отчаянии, но, если это невозможно, что же поделаешь! На нет и суда нет». — «Получу ли я сегодня свои деньги?» — спросил Монжёз, расхаживая взад-вперед по комнате. «Надеюсь, хотя и не уверен. Клерк уехал за ними в Париж». — «В котором часу он вернется?» — «Между семью и восемью часами вечера».

От этого ответа Монжёза всего передернуло, к тому же хладнокровие нотариуса страшно раздражало его.

«Вы, кажется, забываете, — сказал он сухо, — что в это время должно происходить чтение брачного контракта». — «Да, действительно! В таком случае если клерк успешно исполнит поручение, то я отсчитаю вам сумму завтра. — И, как бы одумавшись, нотариус прибавил: — То есть не завтра, в день вашей свадьбы, когда у вас не будет ни минуты времени, чтобы думать о делах. Мы отложим это до послезавтра или до более позднего срока, как вам будет угодно».

Маркиз хотел получить деньги сейчас же, чтобы передать их Бержерону. Перспектива получить деньги через два или три дня вывела его из себя.

«Я хочу, — слышите ли вы? — я хочу получить деньги сегодня вечером до чтения контракта», — заявил он резким, повелительным тоном. Реноден лишь пожимал плечами, глупо моргал и холодно повторял: «На нет и суда нет». И вдруг спросил удивленным тоном: «Неужели операция, для которой предназначены эти деньги, должна быть заключена непременно перед подписанием контракта?» — «Да», — резко заявил маркиз, воображая, что таким образом избавится от любопытства нотариуса.

При этом ответе Реноден вынул из стола тетрадку, сшитую из листов пергамента, взял в руки перо и, приготовившись писать, сказал: «В таком случае, господин маркиз, нужно сделать изменение в одном из параграфов контракта, в котором обозначена эта сумма. Потрудитесь назвать мне операцию, на которую должны пойти эти деньги». — «Разве это необходимо?» — спросил маркиз, смягчаясь. «Столь образцовому джентльмену, как вы, я не позволю себе давать урок честности», — почтительно промолвил Реноден.