Эжен Шаветт - Сбежавший нотариус

При слабом свете ночника, горевшего в изголовье кровати, я увидел Лору, лежавшую на постели. С искаженными чертами, закрытыми глазами и с руками, вытянутыми вдоль тела, бледная как мертвец, она показалась мне неживой, и я оцепенел от ужаса. Но нет, она должна быть жива, потому что отравители толковали о том, чтобы покончить с ней. Тогда я приблизился к ней и с трепетом наклонился к ее лицу, еще недавно столь прекрасному, теперь же искаженному страданием.

«Лора!» — сказал я тихо. Девушка открыла глаза, в которых блеснул луч радости, и с улыбкой прошептала: «Вы! Я спасена! Я не спала. Когда я увидела, что дверь отворяется, я закрыла глаза. Я думала, что это они!» Потом с ужасом прибавила: «Я слышу их! Они идут! Спрячьтесь, спрячьтесь за занавесками».

Я повиновался и в один момент исчез за драпировками алькова. «Спасите меня, не погубив моего отца!» — прошептала Лора.

Когда дверь отворилась, она лежала неподвижно. Взор мой обратился на каминное зеркало, в котором отражалась дверь. Первым вошел Бержерон. Он дрожал, точно в лихорадке, взор у него был дикий, зубы стучали, лицо конвульсивно подергивалось; он сделал шаг в комнату и попятился, невнятно бормоча: «Нет, нет, нет!»

Тогда из-за его плеча показалось лицо Аннеты, которая повторила ему на ухо: «Она или я!» — «Нет, нет!» При этих словах отец выронил из руки маленький пакетик.

Аннета подняла его и сказала тихим голосом, в котором слышалась жестокая решимость: «Нужно приложить руки к делу, мой любезный. Кто хочет есть фрукты, тот должен сорвать их. Ваша очередь». И она подтолкнула его к кровати. Бержерон схватился за дверной косяк обеими руками, повторяя: «Нет, нет, нет!» — «Трус!» — промолвила служанка, развернула пакетик и подошла к ночному столику, где стояла почти полная чашка какого-то питья.

В ту минуту, как она протянула руку, чтобы высыпать порошок, я схватил ее за запястье. «Отравительница!» — вскрикнул я.

Звук моего голоса поразил Бержерона как громом. Он сделал два шага, покачнулся и упал на пол. С ним случился удар. Что касается Аннеты, которую я продолжал держать за руку, она точно окаменела. Ее глаза, широко раскрытые от ужаса, были устремлены на Лору, которая приподнялась с постели.

Свободной рукой я приложил к виску горничной револьвер и, вспомнив, что меня просили не губить отца, сказал: «Я сейчас застрелю это исчадие ада. У меня много доказательств, чтобы впоследствии оправдаться за самовольную расправу. Отдать ее в руки правосудия значило бы посадить другого рядом с ней на скамью подсудимых». — «Пощадите!» — пробормотала Аннета. «Отпустите ее», — сказала Лора. «Подумайте, эта женщина — злой гений вашего отца». — «Завтра отец мой, раскаявшись, забудет о ней». — «Да, но потом воспоминание овладеет им с большей силой. Ничто не разлучит его с ней».

Лора задумалась. «Нет, — сказала она, — одно чувство оттолкнет его от нее». — «Какое?» — «Отвращение». И она прибавила решительным тоном: «Я требую, чтобы она вышла замуж за Генёка».

Месяц спустя состоялась свадьба Аннеты с Генёком, который и не подозревал, какому ужасному обстоятельству он был обязан своим счастьем.

«Опасность прошла, прощай, святой» — любят повторять моряки. Вас, может быть, удивит, что служанка, избегнув моего револьвера, согласилась исполнить предписанное ей условие.

От глубокого ли отвращения к садовнику или от ярости при осознании своего бессилия — не знаю, только при этом требовании девушка задрожала всем телом. Пока она находилась под влиянием испуга, пойманная на месте преступления, и видела мою решимость убить ее, — одним словом, пока страх делал ее покорной, я воспользовался моментом и заручился бумагой.

«Ты сейчас же письменно признаешься в своем преступлении, и эта записка будет возвращена тебе в день свадьбы», — сказал я, указывая ей на бюро Лоры, где хранились бумага, перья и чернила.

Не говоря ни слова, она направилась к столу и взялась за перо. Между тем я наклонился к господину Бержерону, снял с него галстук, расстегнул жилет и вынул скальпель из своей карманной аптечки: кровопускание должно было привести его в чувство.

«Завтра он будет здоров», — сказал я Лоре, с беспокойством ожидавшей моего вердикта.

При этих словах, обещавших скорое выздоровление ее соучастника, у Аннеты мелькнула надежда на возмездие. Она быстро подписала своим именем признание и подала его Лоре.

«Нет, дайте его мне», — сказал я и забрал бумагу из опасения, что Бержерон еще до свадьбы выпросит ее у Лоры.