Елена Колчак - У страха глаза велики

— Значит, ты думаешь, что это все-таки посторонний?

— Не исключаю, во всяком случае, — я не стала пояснять, что «посторонний» — понятие относительное.

— Знаешь, — покачал головой Герман, — я, конечно, не ангел, я даже могу представить, что кому-то хочется меня убить. Но чтобы кто-то ненавидел меня до такой степени… Это уже что-то запредельное, в голове не укладывается.

Я не добавила того, что вертелось у меня на кончике языка — еще страшнее ждать, кто будет следующим. Нейрофизиологи утверждают, что мышление мужчин и женщин отличается принципиально, поскольку у женщин могут одновременно работать оба полушария, а у мужчин — только по очереди. Подумаешь, переживания! Они в том полушарии, а соображалка в этом. И невзирая на эмоциональное торнадо, крутится и щелкает в режиме счетной машины — один плюс три, плюс восемь, а если минус, а корень извлечь, а в зеленый цвет покрасить… Обычно в результате появляются всякие идеи — что делать с давящей ситуацией помимо дурацкого ее пережевывания.

— Герман, а если попробовать отвести удар?

Крику было много.

Хорошо звучит, хотя справедливости ради следовало бы уточнить, что крику не было совсем. Просто открытая со всех сторон терраса — не лучшее место для семейных разборок.

Притаившись в холле, я прислушивалась к гневным нападкам Германа и робким ответным репликам Кристины — и боялась так, словно страх — это какое-то занятие. Все решено, ничего уже не изменить, остается только бояться. Если у Злодея нормально работают мозги — а судя по всему, мозги у него в полном порядке — он может сообразить, что устраивать семейную сцену так, чтобы ее свидетелем мог стать каждый любопытный — совсем не в духе Германа.

При обсуждении мы с ним эту опасность учитывали, но решили, что придется смириться — прочие варианты были слишком сложны.

Черт, черт, черт! Вдруг Злодей все же догадается, что его ловят — и что будет после этого?

Вскоре стало ясно, что подслушиваю не только я. В проеме одной из ведущих в холл дверей, застыла Светочка. Сперва жадно прислушивалась к происходящему, потом, когда супруги разошлись в разные стороны, вдруг воровато оглянулась, достала из кармана темный флакончик, отвинтила пробочку и капнула немного в чашку, которую Герман в пылу ссоры оставил на столике. Спрятала флакончик. Еще раз огляделась. И исчезла.

Та-ак… Ребята, это уже фарс какой-то. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Изощренно-изобретательный Злодей — Светочка? Которая, кажется, и говорить-то не умеет, а думает спинным мозгом — за полным отсутствием головного?

Ладно, предположим, что мозги в этой вульгарно-очаровательной головке все-таки есть. Хотя подливать что-то в забытую чашку — по-моему, глупость несусветная. Где гарантия, что допьет тот, кто нужно?

И главное — зачем Светочке травить Германа? Она же его вроде бы соблазнить пытается. Безуспешно, правда, но все-таки…

Бережно ухватив чашку, я помчалась в башню к Ядвиге. Она, похоже, ничуть не удивилась. Понюхала содержимое, попробовала капельку на язык и усмехнулась:

— Светочкина работа?

— Ну… да, — опешила я.

После нескольких загадочных манипуляций Ядвига сообщила результат: любисток, заманиха и кровь.

— Возможно, еще розмарин и повилика, но утверждать не возьмусь. А кровь наверняка ее собственная, не пугайся. В общем, обычное приворотное зелье.

— Кому нужны месячные?.. — сурово поинтересовался водитель. Автобус замер, переваривая услышанное. Я ездила этим маршрутом регулярно и знала, что за этим малоприличным заявлением последует. Действительно, через полминуты шофер закончил двусмысленную фразу вполне обыденно:

— …на июль, — далее последовал трудно передаваемый смешок не то хмыканье.

Кажется, его зовут Валерой. Отработав привычный «номер», он продолжил весело общаться с публикой, которой, несмотря на поздний час, было довольно много.

— Дорогуша, зайди уже целиком, — обратился он к какой-то медлительной даме, задержавшейся в дверях. — Простудишься.

Замечание было на редкость своевременным — ночь, спустившаяся на Город, не особенно охладила атмосферу. Раскаленные за день дома и асфальт теперь отдавали накопленный жар, и слабый ветерок, зашевеливший к вечеру листву, почти не облегчал жизни. Очень хотелось в море. Или хотя бы в душ. Покинув автобус, я на мгновение почувствовала себя лучше, но, увы, именно что на мгновение. Мечта о воде превратилась уже в навязчивую идею.