Елена Колчак - У страха глаза велики

— Кристиночка, конечно, маленькая фантазерка, — сообщила Регина Владимировна. — Но здесь она сказала абсолютную правду.

— А у нее бывают фантазии? Откуда вы знаете? — удивилась я.

Хозяйка усмехнулась:

— Рита, кто знает женщину лучше, чем ее портниха? Только ее парикмахер или косметичка. И то не всегда. Так что поверьте: фантазий у Кристиночки, как у дворняжки блох. Правда, все безобидные. Продавцы ей постоянно комплименты говорят, таксисты бесплатно возят. Родители ее холили и лелеяли, а в школе так чуть не на руках носили, сама директриса с ней французским языком занималась, и одноклассники с ней прямо по всем предметам консультироваться приходили. И теперь, когда она к родителям приезжает, полшколы сбегается с ней встретиться. Такая любовь…

Очень интересно! Если верить Герману, за время замужества Кристина ни разу ни к каким родителям не ездила. И на свадьбе их, между прочим не было. И Боб то же самое сказал. Значит, правда. А сказочки она Регине рассказывает.

— А почему вы думаете, что это фантазии?

Она усмехнулась.

— В дюжину поклонников я поверить еще могу, но чтобы все остальное… И эти рассказы про самый шикарный дом в поселке… Три верховые лошади — это надо же! Конечно, она все сочиняет. Только не стоит ее за это осуждать. Наверное, у нее было очень бедное детство при родителях-алкоголиках. Вот она и придумывает теперь, что все ее обожают, — потому что, когда была маленькая, никто на нее внимания не обращал. Кристина — милая девочка. И если уж жизнь ее не баловала — пусть сейчас утешается таким безобидным способом. Пусть сочиняет, если ей от этого жить легче?

Регина посмотрела на меня, как бы ожидая подтверждения своим рассуждениям. Я кивнула:

— Почему бы и нет, если от этого никому никакого вреда?

— В жизни вообще без вранья не обойтись. Я с голоду бы померла, если бы заказчицам правду говорила.

Когда я вернулась, в доме было пусто, как в музее. Густой солнечный свет заполнял комнаты так плотно, что все предметы казались покрытыми толстым слоем золотой пыли. Сто лет одиночества. Только муравьев и не хватает.

Раздобыв бутылку холодной минералки и чашку кофе, я спряталась от пыльного сияния в одно из дальних кресел террасы, под чем-то вьющимся, и призадумалась.

Все-таки это очень странный дом. Смерть Тимура, казалось, не пробудила в его обитателях ничего, похожего на печаль. Я, положим, тоже не слишком переживаю — но я и видела-то его от силы раз пять. А для них-то он не посторонний.

Эти размышления увлекли меня настолько, что, забыв про обещание, данное Герману — никаким образом ни в каких беседах не упоминать Тимура и всего, что с ним может быть связано, — я чуть не поделилась своими сомнениями с появившейся неизвестно откуда Кристиной. В легком сарафане — в тон волосам — она была удивительно хороша и как-то нереальна — точно не вошла, а материализовалась из сгустившегося солнечного луча.

Сидя друг против друга, мы бездумно перезванивались льдинками в бокалах с апельсиновым соком. С одной стороны качнется бокал — динь! С другой — опять динь! Динь! Динь! Динь-динь! Динь-динь-динь-динь! Дуэт для двух бокалов со льдом. Думать не то что не хотелось — не моглось.

Ольга с порога швырнула сумку в кресло, отстоящее от нее по меньшей мере на три метра. Ужас! В такую жару она еще способна на резкие движения… Злоключения несчастной сумки на этом, однако, не закончились. Ольга в мгновение ока оказалась возле кресла, в которое угодила сумка, схватила ее, отшвырнула и плюхнулась на освободившееся место. Что за цирк? Кристину этот волейбол, вероятно, тоже удивил. Она картинно выгнула бровь и даже нашла в себе сил выговорить целую фразу:

— Тебя кто-то обидел?

— Эта грымза мне опять зачет не ставит!

Мы с Кристиной переглянулись. Ольга тем же вихрем унеслась на кухню и через минуту вернулась с высоким стаканом, миской льда и двумя бутылями: минералка и какой-то тоник. Насыпав льда, Ольга плеснула поверх тоник, добавила соку, долила стакан шипучкой и стала с непонятным интересом эту смесь разглядывать.

— Придирается? — сочувственно спросила Кристина.

Ольга в ответ лишь дернула плечом и одним глотком высадила мало не полстакана своей газировки.

— А выучить никак нельзя, чтобы придраться не могла? — мягко поинтересовалась Кристина.

— Это же не математика! — почти взвыла Ольга. — Стилистика, чтоб ее! Всегда можно найти, к чему прицепиться, будь ты хоть академиком.