Елена Колчак: Охота на журавля

Тоже мне, бодренький и в тонусе! Пить надо меньше, вредно. В мозгах, основательно смазанных алкоголем, мысли проскальзывают, не зацепляясь, и поймать нужную ничуть не легче, чем схватить зубами яблоко, плавающее в ведре с водой — есть такое развлечение у массовиков-затейников.

Промучившись минуты две, Марк утомился безрезультатностью своих усилий и снова пару раз икнул, уже посильнее. — Погоди, счас вернусь, — зацепляясь за углы, он выбрался из-за стола и отправился куда-то в коридор.

Веселье потихоньку перетекло в стадию текста. Один угол сконцентрировался на умных разговорах — они, кстати, если с употреблением не переусердствовать, получаются гораздо интереснее, чем на трезвую голову. Должно быть потому, что мозги-то у собеседников еще работают, а длинных слов приходится избегать. Попробуйте сами после пяти-шести тостов произнести «экзистенционализм» или «трансцедентальность». Так что, получается чистый полет мысли, не замутненный терминологическим туманом. Другой угол, как водится, сосредоточился на обсуждении очередного футбольного первенства. Посередине между этими двумя крайностями уже дошедший до нужной кондиции Батисов пытался нашептывать на ухо привычные нежности Ольге с косами. С другой стороны Ольга стриженая приставала к тезке с вечным «давай споем». Воронов дремал на столе. Танюшка меланхолически прихлебывала нечто бледно-розовое — вероятно, кагор, разведенный с минералкой. Мы посмотрели друг на друга, на стаканы — и дружно прыснули.

— Почти Греция, а? Только они, кажется, простой водой разводили.

— С минералкой вкуснее. И что бы мы без нее делали? — усмехнулась Танечка.

— Пришлось бы надираться, куда денешься.

— Угу. Повеселишься, а потом работать… Чем лучше вечером, тем страшнее с утра. Бр-р!

В дверях блиндажа возникло новое лицо, чего никто, кроме нас с Танюшкой, кажется, не заметил. Обозрев поле битвы, лицо тем не менее вежливо поздоровалось:

— Привет честной компании, Танечка, ты как, поехали? Нет, спасибо, я за рулем. Хотя…

— Да присядь ты, отдышись, — предложила Танюшка. — Ты чего, как будто от погони спасался?

Глядя на Олега, ни в жизнь не подумаешь, что он учитель. По виду — не то преуспевающий бизнесмен, не то какой-нибудь кинодеятель. А на самом деле преподает. То ли физику, то ли математику — что-то там из точных наук. Правда, в самом престижном колледже нашего Города. Там преподавателям платят столько, что Танюшка вполне могла бы и не работать, сидеть дома и готовить для добытчика всякие вкусности. Но готовить она не любит, и считает, что киснуть дома для неглупой женщины — просто самоубийство. К тому же Олег не имеет ничего против полуфабрикатов. Очень гармоничная пара. Смотришь и радуешься. Две половинки, идеально подходящие друг другу. Хотя, как они сами шутят, им понадобилось семь лет, чтобы это выяснить. Роман у них начался еще в школе, но, как это часто со школьными романами случается, после выпускного бала скоренько сошел на нет. Разные вузы, новые знакомства… Танюшка на втором курсе даже ухитрилась выскочить замуж, правда, ненадолго. В общем, погасла школьная любовь. А три-четыре года назад Танечка делала репортаж об этом самом суперпрестижном колледже и обнаружила там Олега. Теперь они смеются — дескать, судьба. Потому как уже через два дня после встречи она переехала к нему. А через месяц сыграли свадьбу. И счастливы теперь просто до неприличия. И дело, наверное, не только в любви. Просто люди очень уж хорошие. Живут по принципу: разделенная радость — две радости, разделенное огорчение — уже половинка огорчения.

— Что, Олежек, к вам очередная проверка нагрянула?

— Да какая там проверка, Глебов опять учудил!

Про подвиги этого самого Глебова я слышала уже не первый раз. И ведь нет, чтобы совершать деяния, освященные вековыми традициями — доску свечкой вымазать, кнопок учителю на стул насыпать. Это Глебову скучно. Вот радиофицировать учительский стул, чтобы он при усаживании начинал рассказывать, к примеру, о способах борьбы с лишними килограммами — это он запросто. Или соорудит летающий мел. Как это? А так. Только преподаватель начинает что-то писать на доске, а привычный до уныния предмет вдруг вырывается из пальцев и начинает летать по аудитории, изображая из себя ракету класса «земля-земля». Очень весело.

Я подозреваю, что Олег души не чает в своем Глебове отчасти из-за этих самых фокусов — очень уж восторженными получаются все его рассказы. А итог всегда один: ему — Олегу, а не Глебову — вновь и вновь приходится тренировать изобретательность в попытках смягчить для любимого ученика заслуженную кару. Но сейчас, похоже, нашла коса на камень.