Елена Колчак - Охота на журавля

Васька от удивления даже присел на задние лапы: как? Меня, главного хозяина и добытчика? Не пускают?!! Сапоги стояли незыблемо. Я хотела уже помочь, но Васька, умница, справился сам. На раздумья ему понадобилось максимум полминуты. Решение оказалось простым до гениальности. Комнату рядом с входом в редакцию занимает наш «автопарк», то бишь свободные от поездок водители. Не знаю, чем занимаются свободные водители в других местах, наши либо решают кроссворды, либо раскладывают пасьянсы. Да и вообще производят впечатление гораздо более интеллигентных личностей, чем собственно «творческий коллектив».

Васька подтащил добычу к «авто»-окну, оглянулся на Витеньку — не сворует ли дурак в сапогах его, Васькину, собственность, положил голубя к стене, еще раз оглянулся, вспрыгнул на подоконник и начал царапать стекло: мол, помогите, хулиганы славы лишают! Через минуту в дверях появился один из водителей, Витенька был бесславно повержен, а Васька, не забыв захватить свой «камень преткновения», гордо, насколько это было возможно с такой ношей, прошествовал внутрь редакции.

Отсмеявшись и глубоко вздохнув, я отправилась за своей добычей. Сумка тихо-мирно лежала на подножке моего стола, маленькая, легкая, почти пустая. Я не удержалась и заглянула внутрь: парочка ручек, непочатая пачка «Петра I», почему-то отвертка, блокнот и диктофон. Вздохнула уже с облегчением и — на выход, пусть Ильин теперь сам решает, чего мы дальше делаем.

Дальше мы поехали обратно, поскольку Никита заявил, что изучение трофея и связанные с этим размышления удобнее производить в домашних условиях.

— Давай-ка перед тем, как изучать сей документ, расскажи, чего сама нарыть успела. Ты же наверняка сегодня весь день эту историю проверять пыталась, точно? Или я тебя вовсе не знаю.

— Да знаешь, знаешь. Хотела бы я тебя так же знать, как ты меня…

— Да ну? Неужели хотела бы? Кто же тебе, свет очей моих, мешает? — неожиданно заинтересовался Никита. О Господи, научи ты меня хоть когда-нибудь держать язык за зубами!

И тут кто-то постучал в балконную дверь. Ильин, сидевший напротив меня, расхохотался. Я резко обернулась: за стеклом маячила виноватая Кешкина физиономия.

— Глебов, твою мать! — я распахнула дверь. — Ты откуда взялся?

Он совсем уж виновато пожал плечами и посмотрел куда-то в сторону и вверх, откуда свешивалась веревка. С узелками. Та-ак. Воистину, Иннокентий — невинный младенец. Похоже, на ближайшие лет пять, пока этот младенчик не подрастет, мне обеспечена жизнь веселая и, главное, разнообразная. Хм. А веревочка-то грамотная. Стандартный альпинистский шнур, именуемый «основняк», то бишь десятого нумера, а в узелках продеты перекладинки — этакая импровизированная веревочная лестница.

— Кешенька, ты вообще соображаешь, что делаешь? Хотя бы иногда? — вежливо, как рекомендуют возрастные психологи, поинтересовалась я.

— Ну… вы же… ты же сказала «заходи»… — несколько растерянно ответствовал юный «альпинист».

— А в следующий раз ты в канализацию просочишься? Ужель обычный путь тебе заказан, путь достойного человека?

— Так долго же… Вниз, потом вверх… А так раз — и все.

— Ага. А если действительно получится «раз — и все»?

Глебов презрительно фыркнул.

— Подумаешь! Я по канату ходить могу, а тут спуститься три метра.

— И что говорит по этому поводу Амалия Карловна?

— А, вот, — он достал из-за пазухи небольшой сверток. — Она говорит, что ходить в гости с пустыми руками неприлично. Это к чаю, ее фирменное печенье.

— Да, славная у тебя тетушка. Теперь понятно, в кого ты такой, ну, скажем, практичный.

— Ага! — радостно согласился Кешка, почувствовав, что прощен.

— Ну заходи, альпинист. За примерное поведение будешь картошку чистить.

— Я и пожарить могу! — просиял Иннокентий.

— Договорились. Инициатива наказуема, поэтому действуйте, юноша. За отсутствием мясопродуктов к жареной картошке предлагается яичница. Если не лень салат резать — овощи в холодильнике, внизу.

Пока Глебов возился у плиты и кухонного стола — весьма сноровисто, надо сказать, возился — я изложила конспект событий еще и ему. Одна голова хорошо, а три умные лучше.

Некоторые сомнения насчет неокрепшей детской психики, которую «нельзя подвергать» и все такое — я отмела в две минуты. Во-первых, нынешние волчата знакомы с «суровой правдой жизни» не хуже, а то и лучше любого взрослого, а во-вторых, господин Глебов далеко не дитя. Сколько бы там лет ему ни было — уже весьма самостоятельный и разумный экземпляр. Ему даже не пришлось объяснять, что такое трихопол и с чем это едят. Точнее пьют. Точнее, не пьют. Кешенька знал это, кажется, лучше меня, а уж раньше — это наверняка.