Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

В школе он никогда не был хулиганом, не испытывал желания причинять кому бы то ни было боль, но на четвертый год обучения он ради самозащиты начал властвовать над остальными и запугивать их. Это возникло внезапно, когда его обуял приступ ярости против одного парня, пытавшегося продолжать прежние насмешки и издевательства: кончилось тем, что парню тому пришлось провести два дня в школьном изоляторе. Уилфред не меньше его нуждался в двухдневном отдыхе в постели, но сумел каким-то образом выстоять, и никто в классе на него не донес. Таким образом, он оказался на стороне преследователей — эта перемена произошла в течение всего нескольких дней. И тем не менее он считал, что нерешительность и страх, отравившие ему последующую жизнь, зародились еще тогда, в те три года, проведенные в Шерборне, когда формировался его характер. На эти три года он сваливал всю ответственность за свои недостатки и неполноценность.

Большинство из этих недостатков успешно с годами преодолены. А то, что связано было с его положением холостяка и что он старался возвысить в собственных глазах до уровня добродетели, этого больше не существовало. Благодаря его предусмотрительной женитьбе на Перл.

После чая он на несколько минут зашел к ней в спальню и сел на кровать. Он бы весьма смутился, застань Перл его здесь, но, поскольку он был в одиночестве, ему доставляло удовольствие обозревать эту комнату, разглядывать предметы, вдыхать запахи, напоминающие о ее незримом присутствии. Чулки, скорее украшающие, нежели нарушающие пропорции кресла времен французской империи, пудра на подзеркальнике, туфли без задников, небрежно валяющиеся на исфаганском ковре, короткая кружевная сорочка, сложенная на подушке, женские журналы на старинном столике эпохи Регентства рядом с кроватью.

С тех пор как он стал находить Перл физически привлекательной, он порой спрашивал себя, не были ли трезвые соображения, которыми он руководствовался при знакомстве и браке с ней, такими уж трезвыми, какими ему казались в то время. Он где-то читал, что мужчины, несколько раз вступавшие в брак, часто выбирают жен, чем-то похожих друг на друга. В Перл с первого взгляда его поразило ее сходство с Анной. И те недели и месяцы, когда он испытывал колебания, — не было ли это хитростью, на которую пускалось его тело, чтобы завлечь его ум? Кто знает, может, без этой подсознательной тяги к Перл он никогда бы на ней и не женился. Оглядываясь теперь на свои тогдашние поступки, он усматривал в них удивительную закономерность, и это его поражало. Растущая физическая страсть под маской трезвого логического расчета?

Разумеется, трезвый логический расчет и теперь проявлял себя. Энджелл понимал, что по умственному развитию Перл значительно уступала ему, и негодовал, что временами, благодаря своей физической привлекательности, она брала над ним верх. И он презирал себя за то, что шел и тратил деньги в фешенебельных местах единственно из желания удовлетворить ее женское тщеславие. Он презирал людей, посещавших подобные места, презирал их за глупое поведение, за их стадный инстинкт и подчинение условностям и дурному вкусу. Он мало общался с тем миром, в котором заурядные умы поклонялись модной мишуре, выдавая ее за блеск и великолепие. Перл, к сожалению, всегда с готовностью поддавалась этим соблазнам и становилась жертвой массового гипноза современности; к счастью, когда он ее вразумлял, она обычно соглашалась с ним. Он не сомневался, что она считает его своим наставником, и это доставляло ему удовольствие; она прислушивается к нему и видит в нем мужчину в расцвете сил, умудренного жизнью, умного и доброго.

Энджелл с некоторой робостью взял ночную сорочку и вдохнул ее запах. Сорочка пахла ее телом, словно она сама присутствовала здесь, нежная, влекущая. Он строго нормировал любовные встречи с ней, не желал расходовать силы, ибо у него не было к этому привычки и случалось, что после у него начиналось сердцебиение. Сколько еще оставалось — дня два, три? Как радостно думать об этом. Ее сильные, длинные ноги… Ночная сорочка… О, прелесть! Он нежно прижал к себе сорочку, а затем аккуратно сложил, как оставила ее Перл.

Он провел рукой по животу. За месяц он потерял около семи фунтов. Костюм шестилетней давности сделался ему одно время тесным, а теперь он нигде не жал. Перемена налицо. От одного этого самочувствие его улучшилось. Двести пятьдесят фунтов и двести пятьдесят четыре и восемь десятых фунта — а какая огромная разница! Может, следует сбросить еще семь? Невероятно трудно, но стоит попробовать. Однако торопиться не надо. Он знал людей, на которых плохо сказалась чересчур поспешная диета. Кожа обвисла, не поспевая за сокращением веса. Можно в один момент лишиться красивой наружности, и это куда опасней, нежели наличие лишнего веса.