Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

Годфри был взбешен, готов вновь пустить в ход кулаки, слова не доходили до его сознания. Только ее рука, уцепившаяся за рукав, действовала отрезвляюще. Дважды он пытался стряхнуть ее руку, но она ухватила его за локоть и тянула в ту часть дома, где он жил, где были разбросаны его вещи. Прошли секунды, прежде чем взгляд его вновь стал осмысленным, и минуты, прежде чем он осознал, что она права. Наконец, когда Уилфред попытался сесть, она вытолкнула Годфри через другую дверь и бегом вернулась к мужу — помочь ему, положила его голову себе на колени. Затем они перебрались на диван.

Как только она поняла, что Уилфред не поранился при падении и ничего серьезного ему не грозит, страх ее сменился расчетом. Сначала она решила сказать Хиту, что Уилфред просто упал с лестницы, но этому никто не поверит. Пришлось придумать версию о воре, и, к счастью, Уилфред пришел в себя еще до появления шофера.

— Промолчать! Да вы в своем уме? Да я его — я его засажу в тюрьму, чего бы мне ни стоило!

— Уилфред, если вы позовете полицию, я сегодня же вас покину!

— Будьте вы оба трижды прокляты! И зачем я только с вами встретился… Сука! Шлюха! Разбойники!

— Я не шучу! Я не шучу, Уилфред. Клянусь! Это конец. Если вы позовете полицию, я тут же уйду!

— Ну, а о моих чувствах вы подумали? Вы с ним заодно! Вы считаете, такой бандит имеет право… Моя жена…

— Я так не считаю! Наоборот. Но вы-то разве не виноваты?

— В чем моя вина? Когда моя жена…

— Ах, бросьте. Поздно рассуждать, кто прав, кто виноват. Я хочу покончить со всем этим, покончить, понимаете, покончить! Пока все не началось снова. Если позовете полицию, все начнется сначала…

Итак, до прихода шофера Энджелл не стал опровергать ее придуманной для Хита версии, но всю дорогу до Лондона лежал в машине словно неразорвавшаяся бомба. Спасало лишь молчание.

— Спасибо, Хит. Помогите мне довести его наверх. Я уложу его в кровать, а потом позвоню доктору. Уилфред, посидите, пожалуйста, здесь, а я поставлю чайник, приготовлю грелку. Спасибо, Хит. Еще несколько ступенек. (Мне заплатить или у вас, Уилфред, есть там счет? Хорошо, тогда я дам ему на чай.) Спасибо, Хит, вы очень любезны. Сейчас мы позвоним доктору, а потом сообщим обо всем в полицию…

Даже в подобном состоянии Уилфред не мог сдержать неудовольствия при виде фунтовой бумажки, перешедшей в руки шофера.

— Кого позвать? Доктора Матьюсона?

— Нет… Подождем до утра. Есть другой врач, к которому я хожу, из городской больницы.

Она сварила яйца всмятку, и он съел их с тонкими ломтиками хлеба с маслом и выпил полбутылки «Шабли». Затем принял таблетку снотворного и, прежде чем уснуть, с полчаса читал газету «Общество юристов». Она ушла к себе и провела беспокойную ночь, терзаемая кошмарами. Ей снилось, будто Уилфред и Годфри подружились в холодном склепе усадьбы Меррик и вдвоем ополчились против нее. Они не выпускали ее из вестибюля, всюду преграждая ей путь, а когда она в растерянности застыла на месте, они принялись шептаться, замышляя против нее какие-то чудовищные непристойности. Она, наконец, бросилась вверх по лестнице, но там ее поджидала леди Воспер…

Утром глаз у Уилфреда сделался иссиня-черным, но рассеченная щека поджила. И хотя во всем теле ломило и левая нога из-за вывиха еле двигалась, он решил не вызывать врача. Раз возмездия не будет, то чем меньше огласки, тем лучше. Между ними воцарилось напряженное молчание, как после избиения Годфри на ринге.

Но вечером он все еще мучился от боли, и она позвонила врачу; тот пришел и сказал;

— Серьезных повреждений нет, кроме нескольких синяков и ушибов. Если боли не прекратятся, мы сделаем рентген, но я считаю, что в основном это шок, два дня в постели — и все пройдет. Весьма неприятный случай. Полиция еще не нашла того человека?

— Нет, — сказала Перл.

— Еще нет, — повторил Уилфред, терзаемый чувствами горечи одиночества и обиды.

Он пролежал в постели два дня. Перл ухаживала за ним, но разговоры их сводились к минимуму. Временами она удивлялась себе. Она всегда считала себя человеком прямодушным и честным и теперь поражалась той легкости, с какой в минуту опасности прибегала ко лжи, спокойно и невозмутимо вырвавшейся у нее, которой она пыталась все объяснить, скрыть и запутать. Роман с Годфри открыл в ней новый талант, и как легко и естественно… Но разве можно прожить жизнь, вечно обманывая, скрывая, играя навязанную роль?

Уилфред явно считал ее виновной за нападение, которому он подвергся, а также за последовавший вынужденный обман. В среду он поднялся с кровати и весь день перевешивал картины. Ему потребовалась в этом ее помощь, и несколько раз он обратился к ней за советом: приходилось вбивать гвозди, выдергивать их, решать вопрос о высоте и расположении картин. Разговор возник сам собой. И поскольку он затрагивал общий интерес, то не был столь вымученным, как прежде. Они вместе пили чай, обедали, и вечером он воспользовался своими супружескими правами.