Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

— Как это?

— Все мои замужества… Я была слишком беззаботной. Слишком много развлекалась, наслаждалась жизнью и не думала о всяких там завещаниях и наследствах. Так что когда я выходила замуж за Джулиана, у меня почти ничего не осталось. А он был богат, и мы с ним пожили в свое удовольствие. Умирая, он завещал деньги и имущество мне, но с условием, чтобы я потом передала их его детям от прежних браков. Клод, старший сын, живет в Женеве, есть еще Леттис и Артур. Одним словом, он обеспечил меня пожизненным доходом. Когда я умру, деньги перейдут к ним. А у меня самой почти ничего нет — шиш. И у Мариам тоже. Когда я умру, Мариам получит около шести тысяч, больше ничего. Тебе я оставлю тысячу. Это все, что у меня есть. Всем в Хэндли-Меррик, даже мебелью в этой квартире, распоряжаются опекуны. Так что… если в последнее время Мариам и прихватила с собой кое-какие вещички, пропажу которых никто не заметит, не суди ее слишком строго. Это ведь пустяки. Она имеет на них право.

— Значит, вы об этом давно знаете?

— С тех пор, как ты мне сказал. Тогда я не верила, что умру. А Мариам, видно, знала. Может, доктора ее предупредили. Но когда исчезли еще кое-какие вещи, я заметила, но промолчала, как-никак Мариам моя дочь, пусть радости от нее мало, но все-таки своя кровь. Я ее простила. Но прошу тебя об одном. Пожалуйста, не поднимай шума из-за тех вещей, что она взяла, когда меня не станет. Если ты промолчишь, никто не заметит, не обратит внимания. Опекуны сами ни о чем не догадаются. Это пустяки, сущие пустяки, но ей они дороги и за них что-то можно выручить. Ради меня, если ты меня хоть немножко любишь, молчи об этом.

— Ладно, — согласился Годфри. — Если вы так хотите, у меня рот на замке. Хоть мне это и неприятно.

— И мне неприятно оставлять тебе всего тысячу, малыш, — сказала Флора. — Ты скрасил мне последний год жизни.

Он заметил:

— Забавный народ женщины. Добьешься своего, и все тут. Вот та, блондинка, я готов был на все, только бы ее заполучить. Сначала я не пришелся ей по вкусу, нос воротила, строила из себя недотрогу — это меня разжигало. Запретное всегда сладко. Я даже подумывал на ней жениться. — Он помешивал чай. — И сейчас, пожалуй, не отказался бы. Неплохо иметь дома такую жену, потрясающая штучка. Она и в спортзале хорошо смотрится, ее не стыдно показать людям. Вот она какая. А в постели не лучше других. Пройдет время, и мне, может, захочется других. Печально, что на свете полным-полно девочек. Выглядят они по-разному, а на деле все одинаковы.

— Что это ты расслюнявился, мерзкое животное?

— За всю жизнь никому душу не открывал, только вам одной, да и вряд ли кому еще открою. Хоть вы и старушка, но это сущая правда. Может, потому что долго с вами живу.

— Просто тебя растрогало искреннее сочувствие сердечной женщины.

— Хватит, бросьте придуриваться.

Наступило молчание. Леди Воспер закрыла глаза и погрузилась в легкую дремоту. Сон, казалось, все время подстерегает ее, чтобы вскоре превратиться в вечный сон, от которого нет пробуждения. Годфри встал и на цыпочках направился к двери.

— Ты куда?

— Раз вы мне в завещании ничего не оставили, пойду соберу пожитки и отчалю. Стряхну прах этого дома со своих ног.

— Ах ты неблагодарная тварь! После всего, что я для тебя сделала!

— Вы хотите сказать — что я для вас сделал. Время принимать лекарство. Дать его с содовой?

— Не осталось ли чаю?

— Поглядим. — Он вернулся и налил ей чашку. — Вполне приличный. Где ваши таблетки?

— На столике.

Он достал лекарство. Она сказала:

— Может, до того как ты покинешь меня навеки, у тебя найдется минутка перекинуться в картишки?

— Что с вами происходит? Уж не собираетесь ли вы меня обыграть?

— Да я тебя хоть сейчас обставлю.

— Угу, хоть сейчас. Как в прошлую среду. Или в понедельник. Или в прошлое воскресенье.

— Тогда я нарочно проиграла. Ты ведь совсем раскисаешь и злишься, когда проигрываешь. Ни дать ни взять — младенец.

— Как вы, когда я сегодня вернулся. Отдайте мне все деньги, которые я выиграл, и я стану богачом.

— Прекрати разговоры. И принеси карты.

— Вы же хотели спать.

— От карт я проснусь. Время отоспаться еще будет.

Он достал колоду, подкатил к кровати больничный столик и начал сдавать карты.

Она сказала:

— Знаешь то бюро в гостиной? Нижний ящик заперт.

— Шесть-шесть, семь-семь, — отсчитал он и открыл следующую карту.

— Когда я умру, — продолжала она, — возьми у меня в сумке ключи. Отопри нижний ящик и в углу найдешь портфель. Дама, король, пиковый туз.