Эдогава Рампо - Демоны луны

Не вспомни я об этом происшествии, мне, наверное, никогда не пришло бы в голову связать гибель г-на Коямады со сходными причинами. На первый взгляд, они действительно могут показаться маловероятными, однако во многих случаях реальность оказывается сложнее и запутаннее самых нелепых фантазий. Разве в реальной жизни не случается порой совершенно невероятное и невообразимое? Разумеется, я далек от мысли, что г-н Коямада тоже был задет гребным винтом какого-нибудь судна, ведь по реке Сумидагава в час ночи пароходы не ходят, да и вскрытие показало, что г-н Коямада не утонул.

Тогда каким образом на спине г-на Коямады появились эти глубокие порезы? Чем они сделаны? Ответ прост: осколками стекла на заборе. Должно быть, Вы и сами заметили, что верхняя часть забора усыпана осколками. В некоторых местах они довольно крупные и вполне могли послужить причиной глубоких ран, какие были обнаружены на теле г-на Коямады. Падая с карниза, он с силой ударился о забор и тяжело поранился об эти осколки. Этим же объясняется и происхождение прочих незначительных порезов, соседствующих с глубокими ранами.

Итак, г-н Коямада оказался сам во всем виноват и постыдно погиб из-за собственных порочных наклонностей. Оступившись, он сорвался с карниза, упал на забор и, получив смертельные раны, свалился в реку, а течение отнесло его труп к туалету на пристани у моста Адзумабаси.

Этим в основном и исчерпываются мои соображения по поводу дела о смерти г-на Коямады.

К сказанному мне остается добавить лишь несколько слов в связи с тем, что покойный был найден почти голым. Дело в том, что в окрестностях Адзумабаси всегда околачивается всякий сброд: бродяги, нищие, воры. Поскольку на г-не Коямаде в тот вечер была дорогая одежда (шелковое авасэ и добротная накидка-хаори), да к тому же при нем были серебряные карманные часы, кто-нибудь из этих людей, воспользовавшись тем, что в поздний час никого поблизости не было, попросту похитил эти вещи. (Примечание: это мое предположение впоследствии подтвердилось — один бродяга был задержан с поличным.)

Наконец, может возникнуть вопрос: почему находившаяся в спальне Сидзуко не слышала шума от падения тела в воду? Но, во-первых, нельзя забывать, что она была смертельно напугана, во-вторых, окно в доме, построенном, кстати сказать, из бетона, было плотно закрыто, и, в-третьих, это окно находится на значительном удалении от поверхности воды. Кроме того, даже если бы Сидзуко и услышала всплеск, она легко могла принять этот звук за шум весел какой-нибудь груженой лодчонки, которые иногда среди ночи проплывают здесь по реке.

В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что расследуемое Вами дело не имеет ничего общего с преступлением и, строго говоря, сводится к шутке, хотя последняя и повлекла за собой трагическую смерть г-на Коямады в результате несчастного случая. Подчеркиваю: именно несчастного случая, потому что иначе невозможно объяснить странное поведение г-на Коямады, который передал в руки шофера уличающую его перчатку, заказал на собственное имя парик и оставил в книжном шкафу несомненные доказательства своей вины…»

Возможно, выдержка из моей докладной записки получилась слишком длинной, однако я все-таки рискнул ее здесь привести, потому что без знания этих моих соображений невозможно понять всего того, о чем пойдет речь ниже.

Итак, в своей докладной записке я пришел к выводу, что Сюндэй Оэ с самого начала не имел отношения к загадочной смерти Рокуро Коямады. Но так ли было на самом деле? Если да, то сведения о нем, которые я изложил в первой части своих записок, теряют всякий смысл.

Судя по записи в моем дневнике, докладную записку я составил 28 апреля. Однако прежде чем отнести ее следователю, я решил дать Сидзуко возможность ознакомиться с ней. Мне хотелось, чтобы она наконец успокоилась и поняла, что бояться угроз Сюндэя Оэ больше нет оснований.

С этим намерением на следующий день я и отправился к Сидзуко. С тех пор как я начал подозревать г-на Коямаду, я посетил Сидзуко дважды, производя в ее доме нечто вроде обыска, однако до сих пор своими соображениями с ней не делился.

Как раз в это время решался вопрос о разделе имущества покойного г-на Коямады, и Сидзуко изо дня в день осаждали родственники. Оказавшаяся почти беспомощной под натиском обрушившихся на нее новых хлопот, она встретила меня с нескрываемой радостью, как будто мое появление снимало с нее бремя всех забот и проблем.