Лео Брюс - Дело для трех детективов

Её амбиции, казалось, сводились к подъёму по социальной лестнице. «Вверх» для неё означало всё большую «утончённость». И пока она говорила, я чувствовал, что она не позволяла ничему встать на её пути. На её лице появилось новое выражение, и даже голос изменился — в нём появилась твёрдость, которая удивила меня. Мне подумалось, что эта смесь английской и средиземноморской крови может оказаться очень опасной. Но я попытался отнестись к девушке непредвзято.

Её встреча с братом через пять лет после того, как они расстались, оказалась довольно драматичной. Они столкнулись в дансинге и узнали друг друга. С её братом тем вечером был Феллоус.

У брата, казалось, было много денег, но он не дал ей никаких объяснений. Он только сказал, что работает «по электричеству», и не поощрял дальнейших вопросов. Он тоже оставил мать или, скорее, она оставила его, когда у неё появилась работа на кухне греческого ресторана. Так что брат и сестра стали двумя из множества тех абсолютно свободных индивидуумов, о которых, по-видимому, каждый может услышать в радиопередачах, когда того или иного из них слёзно просят вернуться к умирающему родителю.

Тем вечером она записала для брата на листке бумаги свой адрес, но никаких известий от него или о нем не получала. Лишь несколько недель спустя зашёл Феллоус и сообщил, что её брат в тюрьме для кражу. Энид сразу поняла, что его процветание не было следствием какого-то отдельного акта, но что он был профессиональным преступником. Пока он был в тюрьме, она часто виделась с Феллоусом, и мы заключили, что между ними скоро возникло «притяжение». Он признался, что помогал её брату в нескольких «делах», но пообещал, что навсегда покончит с такой жизнью.

Однако, когда её брат вышел из тюрьмы, он и Феллоус вновь стали, как выразилась Энид, «не разлей вода», и, как следствие этой дружбы, были арестованы и получили сроки. Но, как настаивала Энид, это не было в природе Феллоуса. У её брата был сильный характер, и он просто втянул дружка в свои дела.

— Несмотря на его обещание вам? — заметил лорд Саймон.

— Но ведь тогда он был безработным, — парировала Энид.

Впрочем, когда Феллоус освободился, что случилось почти за год до её брата, который к тому времени считался настоящим рецидивистом, девушка уже имела возможность ему помочь. Она получила работу у Терстонов, поэтому обратилась к миссис Терстон, рассказала ей всю правду и убедила её взять Феллоуса на должность шофёра. Почти уже три года, уверяла она нас, он был «чист как стёклышко», радовался работе и откладывал на будущее.

— До тех пор, конечно, пока вновь не появился ваш брат?

— Это не имело никакого значения. Мой брат не сделал ничего плохого, поскольку его здесь не было.

— Я могу поверить в одного исправившегося преступника, — заметил Сэм Уильямс, — но два — это слишком.

— Тем не менее, это так, — сказала Энид. — Мой брат...

— … стал уважаемым швейцаром в местном отеле.

— Да. Он встал на честный путь. А почему нет? У него есть приличная работа. Двадцать пять шиллингов в неделю, а сверх этого чаевые. Эту работу нашла для него миссис Терстон, и она знала о нём всё. Спросите сержанта, как он себя ведёт.

— До сих пор никаких жалоб, — признал Биф.

— Тогда интересно, почему Феллоус не сказал, что Майлз — ваш брат.

— А вы его спрашивали? Почему он должен говорить вам о том, о чём его не спрашивают? Это не в его характере. Он предпочитает сказать слишком мало, чем слишком много.

Вскоре рассказ Энид подошёл к концу. Они с Феллоусом решили пожениться и начать работать в небольшом собственном отеле или ресторанчике. Это всегда было её мечтой. И каждый из них откладывал часть денег. Конечно, было ещё это завещание миссис Терстон, но лично она не обращала на него внимания. Да ведь миссис Терстон могла прожить ещё тридцать лет. А Энид не собиралась провести все эти годы, оставаясь прислугой. Это не для неё.

Тут мои подозрения к другим людям, которые могли быть связаны с убийством Мэри Терстон, отступили на второй план и сосредоточились на этом трио. Казалось уж слишком большим совпадением, что двое мужчин и женщина — все вышедшие более или менее из преступных слоёв общества — оказались в одном месте и абсолютно не были связаны с преступлением.

Конечно, я всё ещё не понимал, как они могли его совершить, но чувствовал, что один или двое, а может быть, и все трое, так или иначе виновны. И не отрицаю, что мне было жаль. Мне бы хотелось, чтобы история, рассказанная девушкой, оказалась правдой. Все они вынуждены были бороться за существование. Мне приоткрылась лишь часть грустной картины: тоскливая работа девушки по дому в качестве прислуги — в том возрасте, когда она должна была посещать школу. Годы недоедания и сверхурочной работы. А для мужчин — одиночество и нервное перенапряжение в жизни, избранной, вероятно, наполовину от отчаяния и лишь наполовину по склонности.