Елена Михалкова - Кто убийца, миссис Норидж?

– Так почему? – повторил он. – Почему вы нам помогли?

Свет лампы снова упал на ее лицо, и стало ясно, что нежность на нем только привиделась Хэмишу. Оно было замкнутым и непроницаемым, как захлопнувшаяся дверь.

– Благодаря вам у мальчика будет дом, – сдержанно сказала гувернантка. – Одним преступником на улицах города меньше.

– Но я трус, – негромко напомнил Роб Хэмиш. – Возможно, Питеру нужен другой пример для подражания.

Миссис Норидж спрыгнула с повозки, не опираясь на предложенную руку.

– Доброта важнее храбрости, мистер Хэмиш, – произнесла она. – Вы будете хорошим отцом этому ребенку. И потом, не говорите глупостей. Я знала, что вы не трус, как только мне рассказали историю вашего брака.

– Но люди… – начал Хэмиш.

– Люди охотно развешивают ярлыки, – перебила его миссис Норидж. – Вы удираете от каждого пса, боитесь шершней и никогда не полезете в драку, вот все и решили, что вы трус. Но вы женились на женщине ниже вас по положению, не убоявшись пересудов и осуждения, а в браке продолжали потакать ее буйному характеру, не обращая внимания на насмешки окружающих. Вы бросили фермерство и устроились на работу, которую все вокруг считали неподходящей для мужчины. Наконец, вы спасли свою жену от каторги. Для каждого из этих поступков требуется столько храбрости, сколько не наберется у половины жителей этого городка вместе взятых.

Нэнси с гордостью посмотрела на мужа и погладила его по руке.

– Есть еще кое-что, – добавила миссис Норидж, и голос ее смягчился. – За свою жизнь мне довелось видеть немало настоящих трусов, мистер Хэмиш. Я знаю, что оборотная сторона трусости – жестокость. Трус всегда безжалостен к другим, если это ничем не грозит ему. Но вы добры к детям. Я надеюсь, мистер Хэмиш, что ваша доброта спасет одного из них, как ваши ум и храбрость спасли вашу жену.

Когда она вернулась домой, Абигайль еще не спала.

– Миссис Норидж, вы слышали? – кинулась она к гувернантке. – Хэмиш все-таки сбежал! Бросил все и удрал со своей ужасной размалеванной женщиной. Все-таки он настоящий трус! – уверенно заключила она.

Но миссис Норидж покачала головой:

– Любящие никогда не бывают трусами. Запомните это, Абигайль.

Удивленный голос девушки догнал ее уже на пороге:

– Вы уверены, миссис Норидж?

– Так же твердо, как и в том, что из маленького Питера вырастет хороший человек, – ответила гувернантка.

Поднявшись к себе, она бросила короткий взгляд в зеркало и нахмурилась. На губах, как она их ни оттирала, осталась яркая краска.

– Хм… – недовольно пробормотала миссис Норидж. – В чем я абсолютно уверена, так это в том, что никогда ни одна приличная женщина не будет красить губы красной помадой.

– Фрэнк, будь любезен, передай соус.

– Пожалуйста, дорогая.

– Благодарю.

Пять минут тишины, прерываемой только позвякиванием ножей и вилок.

– Сюзанна, как твой французский?

– Миссис Норидж говорит, я делаю успехи.

– Это правда, миссис Норидж?

– Да, миссис Бенсон. Сюзанна очень старается.

– Рада это слышать.

Художник, решивший запечатлеть семейство Бенсонов за воскресным завтраком, несомненно, использовал бы для портрета нежнейшие тона, ибо Юджиния Бенсон была очаровательной женщиной со светлыми волосами и большими глазами эмалевой голубизны. Дочь походила на нее как две капли воды. Облик Фрэнка Бенсона пристрастный зритель мог бы назвать грубоватым, но художник слегка польстил бы заказчику, выписав шею мистера Бенсона чуть менее мясистой, лоб чуть менее низким, а глаза чуть более выразительными.

А сухопарую гувернантку в черном платье, сидящую чуть поодаль, художник не стал бы включать в свой портрет, чтобы она не портила цветовую палитру картины.

Вилки серебряно звенят, чашки легонько постукивают о тончайшие блюдца – чудесная мелодия летнего завтрака, дополняемая шелестом листьев, журчанием фонтана и стрекотом кузнечиков из приоткрытого окна.

Тем ужаснее был звук, нарушивший эту идиллию.

– А-а-а-а!

Громкий вопль ужаса донесся до них откуда-то сверху. Юджиния Бенсон выронила вилку и взглянула на мужа.

– Это еще что за… – начал Фрэнк, поднимаясь.

– Милдред кричала! – воскликнула Сюзанна. – Из комнаты старухи!

Супруги Бенсон уставились друг на друга.

– О! Но в таком случае, полагаю, причина очевидна… – медленно начала Юджиния.

Дверь распахнулась, и перепуганная служанка бросилась к ним: