Энн Перри - Вор с Рутленд-плейс

— Нет. — Элоиза не поднимала глаз, но на лице ее промелькнуло раскаяние. — Думаю, мы по большей части даже не догадываемся о страданиях другого — насколько оно велико, насколько остро, какую боль причиняет. — Она покачала головой. — Но я все равно считаю, что лишить себя жизни — все равно что сдаться.

— Не всем достает сил бороться, или рана страшнее, чем можно вынести, — продолжала Шарлотта, в глубине души недоумевая, почему с таким упорством защищает Мину. Никакой особенной симпатии к покойной она не испытывала, ее чувства к Элоизе были гораздо теплее.

— Мы не знаем, лишила ли бедняжка себя жизни, — вмешалась наконец Кэролайн. — Возможно, произошло какое-то ужасное недоразумение. Я все же считаю, что если бы она была настолько убита горем из-за чего-то, мы бы это знали.

— Не могу согласиться с тобой, мама, — ответила Шарлотта. — А что вы об этом думаете, мисс Лагард? Вы ведь были хорошо знакомы с ней, не так ли?

С минуту Элоиза молчала.

— Не уверена. Раньше я думала, что знаю все, что можно знать, в курсе того, о чем говорят, и воображала, что могу определить, чего стоят слухи. Теперь же… — Она не договорила и поднялась, повернулась спиной к ним и прошла к окну в сад. — Теперь я начинаю понимать, что ничего, в сущности, не знала.

Шарлотта уже собиралась надавить еще, но тут дверь открылась и в комнату вошел Тормод. Взгляд его метнулся к стоящей у окна Элоизе, затем перескочил на Шарлотту и Кэролайн. В лице его читалось беспокойство и напряжение.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он. — Как любезно, что вы зашли. — Он снова взглянул на Элоизу — озабоченно и даже встревоженно. — Боюсь, моя сестра слишком тяжело восприняла эту трагедию. Так расстроилась, что даже заболела. — В его темных глазах читалось предостережение: будьте осторожнее, выбирайте слова, иначе можно только усугубить дело.

Кэролайн пробормотала что-то вежливо-сочувственное.

— Ужасное дело, — сказала Шарлотта. — Тонкая натура всегда глубоко за всех переживает. Вы ведь были последними, кто видел бедняжку живой.

Тормод послал ей признательный взгляд.

— Конечно… и что еще больше угнетает Элоизу, так это мысль о том, что мы чего-то не заметили и ничего не предприняли. Разумеется, прислуга…

— О, прислуга, — отмахнулась Шарлотта. — Прислуга — это совсем не то же самое, что друзья, которым она могла бы довериться.

— Вот именно! — согласился Тормод. — К несчастью, нам она не доверилась. Я все же думаю, что имел место какой-то несчастный случай, быть может, неправильная дозировка лекарства.

— Может быть, — с сомнением произнесла Шарлотта. — Разумеется, я не очень хорошо ее знала. Она была такой рассеянной?

— Нет. — Элоиза отвернулась от окна. — Мина всегда точно знала, что делает. Если она и допустила роковую ошибку, то, должно быть, витала мыслями где-то далеко, иначе сразу же заметила бы, что налила не из того пузырька или взяла не из той коробочки, и выбросила бы, вместо того чтобы пить.

Тормод подошел к сестре и нежно ее обнял.

— Тебе нужно перестать думать об этом, дорогая. Мы больше ничего не можем для нее сделать, и ты только мучаешь себя. Вот заболеешь и уже никому ничем не поможешь, а только огорчишь меня. Завтра мы уезжаем в деревню, возвращаемся в «Пять вязов», где будем думать о другом. Погода с каждым днем улучшается. В лесу уже появляются первые нарциссы, и мы возьмем пролетку и поедем полюбоваться на них; может, даже с корзинкой для пикника. Как тебе это?

Элоиза улыбнулась ему, и ее лицо смягчилось, как если бы это она утешала брата, а не наоборот.

— Замечательно. — Она накрыла его ладонь своей. — Спасибо тебе.

Тормод повернулся к Кэролайн:

— Как это любезно с вашей стороны, что вы зашли, миссис Эллисон, и вы, миссис Питт. Мы очень вам признательны. Такие дружеские жесты помогают легче переносить подобные удары. Вы ведь, должно быть, потрясены не меньше. В конце концов, Мина была и вашей подругой.

— Признаться, я в полной растерянности, — несколько неопределенно отозвалась Кэролайн.

Шарлотта все еще гадала, что имела в виду мать, когда дверь открылась и служанка доложила, что пришла миссис Денбай. Следом, не дожидаясь приглашения, в комнату ворвалась и сама гостья.

Элоиза взглянула на гостью совершенно равнодушно, словно сквозь пустоту. Тормод, все еще обнимая сестру, вежливо улыбнулся.

Лицо Амариллис напряглось, круглые глазки недобро блеснули.

— Вам нездоровится, Элоиза? — удивленно спросила она сочувственно-нетерпеливым тоном. — Если чувствуете слабость, позвольте мне помочь вам подняться наверх и прилечь. У меня есть нюхательная соль, если хотите…