Арнольд Беннет - «Великий Вавилон»

— Что случилось, мой ангел? — шептал он, целуя девушку, и смотрел на нее, не зная, чем и как помочь.

Наконец она вздохнула и открыла глаза.

— Где я? — спросила она с дрожью в голосе, но сейчас же узнала Ариберта и продолжала: — Ах, это вы? Не выкинула ли я какой-нибудь глупости? Уж не упала ли я в обморок?

— Что случилось? Вам нездоровится? — со страхом спросил он, стоя перед ней на коленях и держа ее руки в своих.

— Я видела Жюля около моей кровати, — прошептала она, — я уверена, что это был он. Он стоял и насмешливо улыбался. Я еще не раздевалась… Я испугалась, вскочила, но его уже не было, а я бросилась вниз, к вам.

— Вы это видели во сне, — успокоил он ее.

— Так ли?

— Вероятно, так. Я не слышал ни звука. Никто не мог войти. Но, если вы хотите, я разбужу мистера Раксоля.

— Может быть, что это мне и приснилось, — согласилась Нелла. — Но как это глупо!..

— Вы переутомились, — сказал он, все еще бессознательно держа ее за руки.

Они взглянули друг на друга, она улыбнулась.

— Вы поцеловали меня, — вдруг произнесла она; принц покраснел и встал на ноги.

— Зачем?..

— Ах, мисс Раксоль, простите меня, — смущенно пробормотал он. — Этого нельзя простить, но все-таки простите. Я не мог сдержать чувств, я не знал что делал.

— Зачем вы меня поцеловали? — повторила она.

— Потому что… Нелла! Я люблю вас. Я не имею права говорить этого…

— Почему вы не имеете права?

— Если Евгений умрет, я должен буду исполнять свой долг относительно Познани: я сделаюсь правителем страны.

— Ну и что же? — спокойно возразила она с очаровательной наивностью. — У папы сорок миллионов. Разве вы не согласились бы отречься от престола?

— Ах, зачем вы вынуждаете меня говорить такие вещи? Я не смог бы уклониться от своих обязанностей по отношению к Познани, а царствующий принц может жениться только на принцессе.

— Но принц Евгений не умрет, — сказала Нелла с уверенностью, — а если он будет жить…

— Тогда я буду свободен, я отрекусь от всех моих прав, чтобы вы стали моей, если… если…

— Если что, принц?

— Если вы согласитесь принять мою руку.

— Для этого, значит, я достаточно богата?

— Нелла!

Он склонился над ней. Вдруг послышался звон разбитого стекла. Ариберт бросился к окну и открыл его. При тусклом свете звезд он разглядел, что к задней стене дома была приставлена лестница, а в конце сада раздавались чьи-то шаги.

— Это был Жюль! — воскликнул он и, не прибавляя больше ни слова, ринулся по лестнице на верхний этаж.

Мезонин был пуст, а мисс Спенсер таинственно исчезла.

Королевские покои «Великого Вавилона» пользовались славой первых во всем гостиничном мире. Залы и салоны некоторых дворцов Германии и, в частности, дворца сумасшедшего Людовика Баварского, быть может, превосходят их своей пышной роскошью и ослепительным, сказочным блеском богатства, но нигде в мире, даже на Эйтс-авеню в Нью-Йорке, нельзя было найти ничего более совершенного, законченного, красивого и — что не менее важно — более комфортабельного. Королевская квартира состояла из шести комнат: прихожей, салона или комнаты для аудиенций, столовой, желтой гостиной (где августейшие особы принимали своих друзей), библиотеки и королевской спальни, с которой мы уже познакомились. Самым важным и в то же время поражающим воображение являлся, конечно, зал для аудиенций, имевший пятьдесят футов в длину и сорок в ширину, с великолепным видом на Темзу. Убранство этого зала было в немецком вкусе, так как из шести его царственных посетителей четверо оказывались тевтонской крови. Но главную его славу составлял французский потолок работы Фрагонара, целиком перевезенный из одного известного дворца на берегах Луары. Стены были покрыты дубовыми панелями с каррарским панно в восемь футов вышиной, точь-в-точь скопированными с редких моделей, находившихся на Континенте. Ковер представлял собой древний образец турецкого искусства и был приобретен Феликсом Вавилоном по случаю у одного разорившегося румынского принца. Серебряные канделябры, теперь снабженные электрическими лампочками, были вывезены с берегов Рейна.

Каждая вещь имела свое прошлое. Царское кресло — по этикету не полагалось называть его троном, хотя трону оно ничем не уступало — было отнято Наполеоном у одного австрийского города и куплено Феликсом Вавилоном на распродаже после смерти известного французского коллекционера. В каждом углу комнаты красовалось по фантастической гигантской величины вазе германского фаянса XVI века. Они были подарены Феликсу Вавилону Вильгельмом I Германским в память о его первом пребывании инкогнито в Лондоне в 1875 году, когда он приезжал по поводу беспорядков во Франции.