Николас Блейк - Бренна земная плоть

Миссис О'Брайен с удивлением узнала, что неукротимый молодой бездельник Джек Ламберт взял себе ее имя и превратился в знаменитого летчика Фергуса О'Брайена. Внешность его из-за множества ранений настолько изменилась, что, когда его фотографии начали печататься в газетах, на родине никто его не узнал. И тем не менее Найджелу продолжало казаться странным, что до сих пор никто не смог узнать ничего о прошлом Фергуса О'Брайена. Неужели у него совсем не было никаких родственников? Никаких школьных приятелей? Чем он занимался до того, как появился в Мейнард-Хауз?

Лицо старой женщины выражало и печаль, и удовлетворение, которое испытывают обычно старые дамы, передавая из уст в уста слухи и сплетни.

— Поскольку вы являетесь другом семьи, — вновь заговорила она, — а все участники этой драмы уже мертвы, я, видимо, вправе рассказать вам еще кое-что. Одно время ходили слухи, что Джек Ламберт является незаконным сыном Вискаунта Фернса. Одна девушка из Мак-Майнеса, дочь фермера, внезапно уехала в Дублин. Ее отец был арендатором Вискаунта Фернса, и тот часто наведывался к нему на ферму. Поэтому и возникли эти слухи. О девушке никто больше ничего не слышал, а отец даже не произносил имени дочери, после того как она исчезла. Но когда тут появился Джек Ламберт и его сиятельство лорд принял в нем живейшее участие, так что даже мистер Файр взял юношу к себе в услужение, люди вспомнили и заговорили, ибо многие находили, что Джек Ламберт очень похож на Вискаунта. Не знаю, насколько эти слухи были достоверны, но его сиятельство чувствовал себя очень одиноким, детей у него не было, и поэтому вполне естественно, что он хотел иметь поблизости какого-нибудь молодого человека, даже если тот и не являлся законным сыном…

Найджелу совсем не хотелось уезжать от миссис О'Брайен, но поджимало время. Он попрощался со старой женщиной, обещая, как только вернется в Лондон, прислать ей фунт лучшего чая. Выйдя из домика, он сел в машину Фланагана, и они без происшествий добрались до станции, где Найджел как раз успел на поезд.

Возвращаясь в Дауэр-Хауз, Стрэйнджуэйз попытался связать только что услышанное с событиями последних нескольких дней в Дауэр-Хауз. К счастью, Найджел обладал великолепной памятью и теперь мысленно восстанавливал все разговоры, которые велись с момента его прибытия в Чаткомб. Каждое замечание, которое всплывало в его памяти и прежде казалось ему незначительным, он заносил теперь в свою записную книжечку. И постепенно дело обретало для него все большую ясность.

В конце концов оставалась непроясненной лишь одна деталь. Теперь уже не было сомнения, что О'Брайена застрелил Эдвард Кавендиш. Но мотивы этого убийства, как и смерти Киотт-Сломана, просматривались еще весьма туманно. К тому же они не имели ничего общего с первыми робкими предположениями и подозрениями Найджела. Помимо этого одна деталь оставалась как бы в стороне от всех остальных, которые Найджел уже соединил воедино. Эта-то деталь приводила его в смущение и растерянность, ибо, с одной стороны, она казалась совсем незначительной для данного дела, а с другой — ее связь с ним была очевидной. К сожалению, до сих пор еще не додумались устроить в поездах библиотеки, и уж тем более трудно было надеяться найти в поезде произведения одного не очень значительного драматурга семнадцатого века. Но, как позднее признал Найджел, именно это обстоятельство и не позволило ему тогда до конца разобраться во всем этом деле.

В то время как Найджел Стрэйнджуэйз, подремывая, ехал в поезде по Южному Уэллсу, гости Дауэр-Хауз, проснувшись поутру, решили, что этот день, видимо, будет для них последним днем в Чаткомбе. Во всяком случае, инспектор пообещал им это. Всех охватило какое-то радостное возбуждение, как бывает в школе в последний день перед каникулами. Все были рады уехать из Дауэр-Хауз, поскольку, помимо трагических происшествий, пережитых тут, он оказался для них чем-то вроде тюрьмы, а тюрьму ведь всегда покидаешь с облегчением, если даже ты побывал там как посетитель.

Но когда Лили Уоткинс накрывала стол к завтраку, она совсем не думала обо всем этом. Она думала об одном совершенно определенном молодом пареньке, о весне и о новом платье. Кроме того, она пыталась угадать, сколько чаевых она получит от гостей, когда те будут покидать Дауэр-Хауз, и какую она получит известность в Англии в связи с тем, что именно она обнаружила труп Киотт-Сломана. О чем думала миссис Грант, знали, как всегда, лишь ангелы на небе.