Николас Блейк - Бренна земная плоть

— Хорошо. — Найджел серьезно посмотрел на нее. — Я верю вашим словам, но — не обижайтесь, пожалуйста, — это противоречит словам мисс Траль… и… всему ее поведению.

— Все это трудно объяснить, — сказала Джорджия, опуская руки на колени. — Дело обстояло приблизительно так: Люсилла была любовницей Фергуса. Ведь, несмотря ни на что, она все-таки красавица. Но когда Фергус и я… когда мы поняли, что любим друг друга, он охладел к ней. И пригласил Люсиллу только для того, чтобы деликатно сообщить ей об этом. Все это кажется странным, но это именно так. Он всегда был джентльменом. Видимо, Люсилла не совсем поняла, что у него было на уме… Я имею в виду представление, которое она тут устроила… О, конечно, это нехорошо с моей стороны — так говорить… Она искренне любила его! Да и почему бы ей не любить такого человека… короче говоря…

Джорджия все больше и больше смущалась и не находила нужных слов, и Блекли тактично остановил ее. Он попросил ее позвать следующего свидетеля — ее брата. Когда дверь за ней закрылась, он бросил на Найджела многозначительный взгляд.

— Все это ставит мисс Траль в неприятное положение, сэр.

— У нас нет твердой уверенности в том, говорил ли полковник с ней об этом, — ответил Стрэйнджуэйз. — Но благодаря признаниям Джорджии возникла действительно неожиданная ситуация.

Лицо Эдварда Кавендиша, когда он вошел, было не менее возбужденным, чем тогда, когда они вместе с Найджелом обнаружили в бараке труп полковника. Выглядел он намного старше своих пятидесяти трех лет. Поинтересовавшись, как и обычно, где Эдвард живет и какая у него профессия, Блекли спросил, не может ли тот, будучи старым другом О'Брайена, подсказать им какую-нибудь возможную причину убийства.

— Вас плохо информировали, инспектор, — ответил Кавендиш. — Меня нельзя назвать старым другом полковника. Я познакомился с ним недавно, благодаря сестре.

— В таком случае, скажем просто «друг», сэр. Мне все-таки кажется, что вы достаточно хорошо его знали.

— Вовсе нет. Он лишь обращался ко мне от случая к случаю за финансовыми советами — у него было значительное состояние. Но между нами не было почти ничего общего и — совершенно разные интересы.

Найджел взглянул из-под полуопущенных ресниц на большое, гладко выбритое и бледное лицо Кавендиша. Его глаза за стеклами пенсне, несмотря на выработанное профессией самообладание, не могли скрыть сильного беспокойства.

Блекли спросил его о том, чем он занимался после ленча.

— Часов до трех я играл с Киотт-Сломаном в бильярд. А потом пошел прогуляться по парку.

— Вы с кем-нибудь встречались во время этой прогулки, сэр?

— Нет, кажется, ни с кем… Очень жалкое у меня алиби, — добавил он со слабой улыбкой. — А когда я вернулся в начале пятого, полицейский рассказал мне о нападении на Беллами. Его уже к тому времени обнаружили.

— Когда вы играли, Киотт-Сломан никуда не отлучался?

— Нет… Хотя, извините… Он выходил ненадолго, чтобы проверить свои часы. Это было минут за десять до того, как мы закончили играть.

— Он выходил только в холл и сразу вернулся?

— Точно я не могу вам этого сказать. Во всяком случае, он отсутствовал не менее пяти минут.

Блекли с трудом скрыл свое удивление, а карандаш Болтера буквально повис в воздухе.

— Вы это точно знаете, сэр? — спросил лейтенант как можно равнодушнее.

— Да. А в чем дело? — Кавендиш вопросительно посмотрел на него. Потом выражение его лица изменилось, и он спросил: — А вы уверены в том, что полковник убит? Я имею в виду: может, это было все-таки самоубийство? Я просто не могу поверить, что кто-то из нас мог…

— К сожалению, сэр, уверены. Доказательства неопровержимо указывают на это.

Кавендиш взглянул на Блекли, потом на Найджела, пытаясь принять какое-то решение.

— Доказательства, говорите вы… — Он сжал кулаки и пробормотал: — Но если предположить…

Он не успел договорить, как вошел сержант и со зловещим видом вестника из греческой трагедии положил перед Блекли листок бумаги.

— Это мы нашли в спальне полковника, — шепнул он на ухо Блекли. — Была свернута и сунута в щель оконной рамы.

Лейтенант бросил взгляд на записку, и глаза его округлились. Он показал ее Кавендишу, спросив:

— Вам знаком этот почерк, сэр?

— Да… Это почерк мисс Траль, но…

— Позовите сюда мисс Траль, Джордж!

В ожидании Люсиллы Найджел нагнулся над столом и посмотрел на бумагу. На ней крупным, небрежным почерком было написано: